— Здорово, Яков Лорин. Как настроение? Держись, парень. Ну, Марфа Посадница, электричество дали на компрессорную?
Увидев Саньку, он удивился.
— Вот это брюнет! Такой волос на мошку — от хариуса отбоя не будет. А что, Валерий Борисович, надергаем сейчас с этого рыжего волос — и махнем на Терсь сибирскую форель таскать. Ты от министерских хлопот забудешься, да и я отдохну. Ты подобреешь, а я что-нибудь у тебя выклянчу для стройки.
Министр принял игру Казанина и сказал:
— У меня-то можешь выклянчить. Этот талант я у тебя давно заметил. А вот даст ли парень свои волосы нам на мошки — это еще вопрос.
Санька не понял шутки. Он взял ножницы и протянул министру.
— Режьте. Лучше с макушки, там рыжее.
Казанин громко рассмеялся, и надетый на графин стакан забренчал. Министр с сожалением вздохнул:
— Спасибо, братец. Только на рыбалку не вырваться — завтра надо быть в Москве.
— У нас Санька строителем будет, — ни к месту сказала Катька Подлиза. — Он для строителей ничего не пожалеет, а для министра тем более.
Казанин сделал серьезный вид, сказал:
— А мы товарищу министру в посылке можем Санькины волосы послать. Поедет он на Кавказ проверять стройки, а стройматериал для мошек у него уже в наличии — и махнет тогда на рыбалку наш Валерий Борисович.
Министр засмеялся.
— На розыгрыш ты горазд. Не унываешь со своими инфарктами. Ну, а если Санька хочет в строители, то таких молодцов мы с удовольствием зачислим в личный состав министерства. Ты не возражаешь, товарищ управляющий?
Они сели на лавку, и Казанин уже серьезно сказал:
— Я, Валерий Борисович, и в самом деле частенько думаю: вот строим завод, огромный, вся страна о нем говорит. Строят отцы и матери наших ребятишек. А ведь частенько эти самые ребятишки и стройку-то не видели, о работе строителей представления не имеют. А подрастут — рвутся в летчики да актеры. Но почему не в строители?
Министр пожал плечами:
— Полегче что-нибудь спроси. Хотя, конечно, ответов много, и я заранее скажу, что ты думаешь: виноваты мы сами, родители. И я соглашусь с тобой.
Казанин кивнул.
— Верно. Это одна из причин. И, пожалуй, главная. Надо нам свою смену трудом воспитывать. Я молиться готов вот на таких рыжих Санек. Они наше дело понесут дальше. Но их надо учить с малолетства. И когда я вижу ребят на стройке, то у меня сердце так начинает бойко биться, что я успокаиваю его валидолом.
— Хорошее у тебя сердце, — сказал министр, и Антошка не понял, как он это сказал — в шутку или всерьез. Но дальше взрослые говорили серьезно. Коржецкий рассказывал, что пионеры оказывают штабу серьезную помощь.
— Ко мне на днях приходят и за горло берут, — улыбаясь, вступил в разговор Казанин. — Почему у вас, Николай Иванович, беспорядок: в дневную смену электричество на объект не дают. Разобрался, всыпал кое-кому.
Министр слушал внимательно, иногда посматривая на ребят.
— Ну-ну, — одобрительно сказал он. — Неплохо.
— Плохо пока, — не согласился Коржецкий. — Надо, чтобы мальчишки и девчонки шли в бригады, учились штукатурить и красить, вести кладку. Как, Николай Иванович?
— Пойдут, Глеб, это я тебе обещаю в присутствии министра.
Валерий Борисович подошел к Антошке и стал читать бумажку, с которой тот писал лозунг.
— «Минусовые» допуски? Можно поподробнее? — попросил он Коржецкого. И когда тот рассказал о почине бригады Чадова, министр посмотрел на Казанина и упрекнул:
— Что же ты, Николай, молчал?
— Всякому фрукту свое время, — ухмыльнулся Казанин. — Доложил бы, Валерий Борисович.
Министр прошел по вагончику.
— Верно. По госстроевским нормам допускается плюс-минус полсантиметра. Умница ваш бригадир. Этот почин не только у вас — надо распространить по всем стройкам страны.
Яшка подавал знаки Коржецкому, указывая пальцем то на фотоаппарат, который висел у него на груди, то на министра. Глеб кивнул: понял, мол. И когда гости вышли из вагончика, Коржецкий подошел к министру:
— Валерий Борисович, ребята просят вас и Николая Ивановича сфотографироваться с ними.
Министр вопросительно посмотрел на управляющего, тот пробасил:
— Надо. Хорошая память.
Министр встал между Казаниным и Коржецким. Перед ними, на переднем плане, расположился Антошка, рыжий Санька, Марфуша и Катька Подлиза. Яшка долго наводил объектив, то пятясь, то приближаясь к фотографируемым. Он волновался и никак не мог навести резкость. Наконец это ему удалось, и он нажал на кнопку спуска. Фотоаппарат щелкнул.