Узнав Диму, Нечаев дернулся навстречу, но замер, внезапно осознав, что на верхней ступени трапа, глядя вслед нестройной толпе беженцев, стоит совершенно иной, незнакомый ему человек.
«Сколько же они не виделись?!..»
Каких-то полгода, услужливо подсказало сознание, — с того рокового дня, как по каналам гиперсферной частоты прошло злополучное выступление Джона Хаммера…
Нечаев снова посмотрел на Диму и опять вместо улыбчивого, добродушного ровесника увидел иного человека — молчаливого, собранного, смертельно усталого, со взглядом, устремленным в глубь самого себя…
Это было… страшно. Оставаясь вне освещенного прожекторами круга, Вадим видел, как Дорохов медленно спустился по трапу и вдруг присел на его нижней ступени, глядя в кромешную тьму кьюиганской ночи. Он выглядел так, словно только что выкарабкался со дна собственной могилы…
Вадим еще не знал, что Дима был единственным, кто остался в живых из всего личного состава «Иглы», а седина его коротко стриженных волос не могла отразить и сотой доли того, что сломалось, состарилось и умерло в душе молодого пилота…
Нет, его не покинули силы на нижней ступени трапа, — просто, проводив взглядом последнюю истощенную фигуру, скрывшуюся внутри машины «Скорой помощи», Дорохов вдруг понял, что, вопреки всем обстоятельствам, все же довел «Иглу» до порта назначения… и спешить теперь абсолютно некуда. Можно было сесть и на минуту оцепенеть, закрыть глаза, чтобы прочувствовать внутри себя это ошеломляющее чувство личной победы, но… Он действительно закрыл глаза и увидел… снег.
…Снег ядерной зимы медленно кружился в сумраке, заполняя своей пеленой все пространство между обугленной землей и свинцовыми небесами.
В рубку управления «Иглы» врывались картины и звуки, воссоздающие зыбкую реальность окружающего мира, который уже сотни раз был обречен на гибель, но жил вопреки всему…
Дорохов сидел за пультом управления, готовый в любую минуту поднять корабль с поверхности планеты, и невольно впитывал разумом сумеречный пейзаж.
Где-то далеко и глухо лаяла зенитная установка, тщетно пытаясь вспороть свинцово-серое подбрюшье облаков тонкой, прерывистой строчкой трассирующих снарядов… Спустя секунду в той стороне в небеса с шипением разрядился лазер, озарив окрестности рубиновой вспышкой, затем из-за опаленных бугров, которые оплыли, обретя квадратную форму спрятанных под спекшейся почвой железобетонных укрытий, с тонким воем в небо ушли два ослепительных факела ракет…
Рядом с местом посадки был виден лес. Черные стволы без листьев, с ободранными сучьями, поваленные в одном направлении, — так положила их взрывная волна атомной бомбардировки.
Это был Дабог… и снег, падающий с небес, казался похожим на пепел — такой же серый, как роняющие его облака, такой же мертвый, как корявые скелеты почерневших деревьев, такой же, как…
Мысли Дмитрия, на миг погрузившие разум в зловещую панораму Дабога, были нарушены появлением первых беженцев, которые группами начали выходить из-под земли через раскрывшиеся створы убежища.
«Их лица неотличимы от снега и неба…» — подумал Дорохов, содрогаясь от этих первых впечатлений, так глубоко и больно ранивших душу.
Он попросту не подозревал, что будет дальше.
Вокруг на сожженной дотла, а затем промерзшей насквозь земле стояли пять подобных «Игле» кораблей. Они составляли конвой под кодовым названием «Кью-5». Все «малые крейсера» являлись грузопассажирскими судами, переоборудованными для ведения боевых действий на космоверфи безвоздушной луны Стеллар, обращавшейся вокруг планеты Рори.
Дорохов не любил вспоминать месяцы подготовки, что предшествовали его появлению тут. В отличие от Вадима, Дмитрию было что терять: на Кьюиге у него остались родители и сестра, поэтому он тяжело воспринял свою неожиданную командировку на Стеллар.
На безвоздушной луне он чувствовал себя неуютно. Невидимый пузырь электромагнитного поля, удерживающий воздух над участком мертвой поверхности, в глубине которой располагались сборочные цеха знаменитой и единственной пока космоверфи колоний, не казался ему надежной защитой от вакуума, но выбирать не приходилось — сразу после посадки закипела работа по реконструкции гражданских судов, и именно тогда Дорохов начал понимать, что война пришла всерьез и надолго.
Теперь он увидел ее воочию.
…Снег ядерной зимы, медленно кружа, укрывал проталины человеческих следов.
Корабль наполнялся удручающе медленно, в какой-то момент Дмитрию стало казаться, что людей, уцелевших после ядерных бомбардировок Дабога, насильно приходится отлавливать в запутанных лабиринтах бункеров, чтобы для их же блага увезти с этой мертвой, ужасной планеты, обращенной в прах и напрочь лишившейся самого понятия «жизнь»…
Серые истощенные беженцы, прошедшие сквозь ад ядерных бомбардировок, казались ему выходцами с того света, он боялся встречаться с ними взглядом, потому что в этих людях, без скидок на возраст и пол, жила уже не ненависть к обрушившимся с неба захватчикам, а пустота…
Наверное, поэтому Дорохов не испытал облегчения, когда получил долгожданную команду на старт, — ему всерьез казалось, что вместе с людьми на борту их корабля улетает частица этой зловещей планеты, чье название на долгие годы станет синонимом слова «апокалипсис»…
Пять космических кораблей, вытянувшись в цепочку, медленно удалялись от серо-коричневого шара планеты, мимо красной, окруженной пылевым облаком луны, в сторону открытого космоса, в котором царили яркие, немигающие россыпи звезд.
…Шел шестой месяц Первой Галактической войны, — страшный для всего Человечества год медленно подходил к своему календарному финалу, но война, презирая даты, только разгоралась.
Первые атаки на Дабог не принесли желаемого успеха, и теперь противостояние Земного Альянса и Колоний приобрело особую остроту, оно обозначилось вступлением в активную борьбу других развитых планет сектора, постепенно поднимаясь к той наивысшей точке напряжения, когда совокупная мощь действующих в космосе разрушительных сил могла поставить под сомнение дальнейшее существование людей как биологического вида.
Ударный флот Земного Альянса, который должен был одним усилием раздавить сопротивление нескольких развитых колоний и тем самым открыть десятки кислородных планет для повторной колонизации людьми, желавшими эмигрировать из перенаселенной Солнечной системы, «завяз» в системе Дабога…
Полгода продолжалась орбитальная блокада планеты, и вот она была прорвана, всего на несколько дней, но этого хватило, чтобы транспортные корабли, ждавшие удобного момента на орбитах Стеллара, успели совершить прыжок к планете для эвакуации оставшихся в подземных убежищах людей
Теперь дело оставалось за малым — благополучно развить крейсерскую скорость и достичь точки гиперпространственного перехода.
…Командир ракетного крейсера «Люцифер» смотрел, как медленно ползут по чернильному полотнищу пространства яркие точки транспортных кораблей конвоя, и в душе офицера гнездилось столько недобрых предчувствий, что впору было просто закрыть глаза…
Три дня назад они прорвали блокаду, заставив корабли Земного Альянса уступить неистовому напору, — четыре тяжелых крейсера, в отсутствие загадочно исчезнувшего накануне флагмана, не выдержали атаки и ушли в гиперсферу.
Орбиты Дабога были чисты, но надолго ли.
Он понимал: нет, не надолго, и лимит отпущенного на эвакуацию времени уже практически истек. Если бы ретировавшиеся крейсера Земли знали, что предпринятая три дня назад атака была сплошным блефом — акцией отчаяния в попытке спасти последних защитников Дабога…