Никита Воронов
Зона поражения
ЧАСТЬ 1
Пролог
Вайшампайяна сказал: стань тенью Бхарата,
и злые глаза смерти не смогут увидеть тебя.
Вяленые человеческие уши есть нельзя. Ну не то чтобы совсем нельзя, никаких медицинских противопоказаний нет, но… Хорошего в такой пище мало.
И разве что рыжая американка с телевидения могла поверить жутковатой сказке кого-то из «бешеных» про то, как лишился левого уха их командир по прозвищу Тайсон. Дескать, после некой не слишком удачной операции пришлось ему почти две недели проползать по горам — в одиночку и без грамма жратвы. Холодно, враги кругом, а кушать хочется… Вот и удалил себе товарищ капитан с помощью верного тесака малую часть плоти! Подсолил, подержал на солнышке и употребил внутрь без особого удовольствия, хотя и с аппетитом.
Американка оказалась крепенькой, видавшей виды — и в обморок рухнула только после того, как в подтверждение своих слов рассказчик извлек из наплечного кармана нечто — серое и пахнущее лазаретом:
— Вот, мадам… Носим теперь с собой, на всякий случай. Не желаете угоститься?
Журналистку откачали, шутнику поставили на вид — а история эта заняла достойное место в неопубликованной нигде летописи частей специального назначения.
Вообще, о «бешеной» роте Тайсона на этой войне говорили и писали даже больше, чем надо — кто-то с завистью, кто-то со страхом и легкой брезгливостью. Что же касается партизан, то они просто выплачивали за каждого убитого разведчика фантастическую сумму в конвертируемой валюте и давали орден на красивой ленточке.
Собственно, из-за этого капитан и лишился того, что в медицинской литературе замысловато именуется «наружным отделом периферической части слухового анализатора».
Словам своих джигитов начальство противника не слишком доверяло, мало ли чего привидится в горячке боя! И вполне резонно требовало предъявлять доказательства подвига — труп или еще что-нибудь в том же духе…
Вот и повадились «гвардейцы» убитым разведчикам уши резать. Не из-за какой-то особой жестокости или коварства, нет! Просто для отчета.
И не то чтобы часто им это удавалось, но… война есть война — без потерь не обходится. Приятно, конечно, смотреть, когда Шварц или Норрис «в одни ворота» чужих автоматчиков крошат, в жизни же все далеко не так гладко.
Потому как с той стороны тоже не детский сад воюет!
Вот и самому Тайсону как-то не повезло: две пули в «броник», одна по каске. Упал, конечно — не дышит, не шевелится. Лицо в крови… Покойник, одним словом.
И джигит-гвардеец, видимо, так же решил. Под шумок заполз поближе, чиркнул ножиком — и обратно, предъявлять к оплате вещественное доказательство.
А капитан остался лежать — живой, контуженый только на совесть… но уже без уха.
Еще хорошо, что местные воинские обычаи и славные боевые традиции федеральных войск не требовали снятия скальпов! Впрочем, в тот момент он даже на такую мерзость никак бы не отреагировал — все-таки тройной удар… Это же только в головоломных сюжетах советских фантастов, перековавшихся от безденежья в писатели-детективщики, главный герой лишь почесывается после прямых попаданий. На самом деле — даже если выдержат и каска, и бронежилет! — удар получается такой силы, что потом долгое время пребываешь в прострации и некотором изумлении. Жизнь возвращается медленно и неохотно, в основном через боль от поломанных ребер и кровавые круги перед глазами…
Словом, ухо командирское так и не вернули — засада от долгого боя с разведчиками уклонилась, а преследовать «гвардейцев» по горам не было ни сил, ни возможности. Зато сам легендарный Тайсон уже через неделю появился в расположении роты: с бинтами на черепе и физиономией человека, в любую минуту ожидающего подначки от товарищей по оружию.
Долго ждать, впрочем, не пришлось. После первых же «боевых» лучший друг, взводный Лапин, порылся в карманах и вытащил на свет Божий нечто, завернутое в тряпицу:
— Командир… Не подойдет, нет? Мы тут и «духа» завалили, ему уже не потребуется.
— Р-размер не мой!
До классического мордобоя дело тогда не дошло — и начало «охоте за ракушками» было положено. Со временем оформились и неписаные правила: например, полноценной добычей считались только уши «гвардейцев» — парней из партизанского спецназа. Остальные котировались в соотношении один к двум, а за попытку подсунуть товарищам по оружию женское ухо вообще могли на месяц отстранить от выездов на операции… Обнаружились и народные умельцы, специализировавшиеся на вялении и консервации «трофеев».