На следующий день после отлета Дмитриева Паша закончил. Не доверяя больше собственному начальству, он, как и собирался, по факсу отправил статью в агентство «Новости» и в пару конкурирующих изданий. Дело сделано, механизм запущен, обратной дороги нет. Но захотелось схулиганить, и Паша отнес экземпляр статьи главному. Постучал в кабинет. Положил на стол.
— Посмотрите сразу, Михаил Львович, — сказал он кротким голосом. — По-моему, это бомба!
Главный только хрюкнул что-то в ответ. Читал верстку.
После нескольких бессонных ночей у Паши проснулся невероятный аппетит. Он спал по три часа в сутки, но зато ел не переставая. Теперь после окончания работы он направился в свою любимую закусочную, где заказал порцию шашлыка и две чашки черного кофе без сахара. Было еще почти утро, всего-то половина двенадцатого.
Стоя за высоким грязным столом и тщательно пережевывая текущую жиром горячую баранину, Паша, прищуриваясь, смотрел на солнце. Наконец-то наступало лето. Тучи, кажется, рассеивались. Выпив первую чашку кофе, он еще раз прокрутил в голове весь материал. Паша подумал, что завтра утром, когда выйдет газета, он либо проснется уже знаменитым, либо вообще не проснется, потому что его уже не будет в живых. И в том и в другом случае ошибка журналиста становилась роковой.
«Картина совершенно ясна, — сказал он себе. — Чернобыльская АЭС может взорваться в любую минуту, нужно строить второй внешний саркофаг. Денег на строительство нет. Все фонды и поступления израсходованы на реанимацию первого и третьего блоков. Группа депутатов Украинской Рады для разрешения этой проблемы прибегает к весьма оригинальному способу. Перед самым заседанием «Большой семерки» нужно устроить скандал, который, может быть, повлияет на решение о выделяемых ссудах.
Одновременно с тем два брата: Туманов Анатолий Сергеевич, куратор из Министерства энергетики, и главврач Малого онкологического центра Тимофеев Александр Алексеевич устраивают организованный вывоз радиоактивных ценностей из Припяти. Причем как исполнители используются безнадежные раковые больные.
Две группы объединяются. Задача Туманова вывезти припрятанный для продажи еще несколько лет назад контейнер со стратегическим сырьем, а потом выдать его властям, устроив таким образом международный скандал. Тимофеев вдруг отказывается участвовать в операции, и его просто убирают. Случайная дикая смерть от руки безумного наркомана-патологоанатома. Но задача остается нерешенной. МОЦ получает нового руководителя, и предпринимается следующая попытка завладеть контейнером. На этот раз Туманов при поддержке нескольких уголовников сам отправляется в Припять. И опять неудача. Милиция оказывает сопротивление. В результате Анатолий Туманов убит, а контейнер бесследно исчезает.
«Все вроде складывается, — допивая вторую чашку кофе, определился Паша. — Вот только загвоздочка. Непонятно, куда делся этот злополучный контейнер. «Семерка» собралась, «Семерка» разъехалась, а взрыва все нет».
2
Московское небо совсем уже очистилось, и в свой кабинет Паша вернулся в превосходном расположении духа. Все складывалось удачно. Следовало лишь совсем немножко потерпеть до завтра. Отпустив какую-то сальную шуточку в сторону вахтера, он пробежал по темному прохладному коридору, вставил в скважину ключ и замер. Ничего не произошло. Вокруг те же негромкие голоса, те же шаги, отдаленное присутствие улицы за стенами.
В кабинете, как и следовало, никого. Занавеси подняты, полно солнца. Работает компьютер. Паша в течение рабочего дня вообще не имел привычки его выключать. Но неприятное ощущение не оставляло. Осмотрелся. Все вроде на месте. Все так же, как и сорок минут назад. Бумаги на столе Дмитриева, он здесь только что работал. Зеленая лампочка на принтере горит, забыл выключить после того, как статью для главного распечатал. На его собственном столе чисто. Над столом закреплена та самая газета. Фотография спортивной команды. В кресле лежит портфель.
— Психоз! — сказал он весело. — Мания преследования началась у молодого журналиста. Она же — мания величия!
Почему-то не отрываясь, он смотрел на размытую фотографию в газете. Что-то подсказывало: «Нет, не психоз! Вот главное! Главное здесь!»
От напряжения у Паши зачесался лоб. Такое ощущение, будто муха между бровей приземлилась, лапками шевелит. Он потер лоб. Неприятное ощущение прошло. Протянул руку к портфелю и вдруг вспомнил.
«Примета! Один из чеченцев рассказывал, когда я там, в подвале, в плену сидел. — Паша припомнил дословно, в его голове возникли даже интонации того человека. — Ты знаешь, почему я живой? Знаешь? Потому что я мину не боюсь! Совсем не боюсь! У меня надежная примета есть! Если мина близко, лоб чешется. — Он тогда ткнул Пашу пальцем в середину лба. — Как муха сюда села похоже! Если муха села, смотри под ноги! Будешь живой».
Очень осторожно Паша взял за ручку портфель и слегка приподнял его. Конечно, портфель оказался несколько тяжелее, чем должен был быть, но не настолько тяжелее, чтобы заметить это без предупреждения. И конечно, портфель лежал не так, как он его оставил. Почти так, но не совсем. Паша приложил ухо к искусственной черной коже, но тиканья не уловил. По всей вероятности, бомба, в его отсутствие заложенная в портфель, должна была сработать при простом открывании замка.
«Хорошо! — подумал он, опять потерев свой лоб пальцем. — Очень хорошо. Значит, прочел-таки мою статью Михаил Львович. Нашел время. Наверное, верстку отложил. Прочел. И отреагировал сразу!»
3
Он вошел в кабинет главного редактора, весело помахивая портфелем. Паша широко улыбался, он всегда широко улыбался, когда ждал серьезного разноса, улыбка немножко смягчала приговор, обезоруживая начальство. Теперь он хотел, чтобы все выглядело как обычно.
— А ты что это по редакции с портфелем ходишь? — отрывая взгляд от верстки, все еще разложенной на столе, спросил главный.
— Вы прочли? — не отвечая на его вопрос, поинтересовался Паша, и улыбка его стала еще шире.
— Прочел ли я? — Михаил Львович пожевал тонкими губами, что уже само по себе не предвещало ничего хорошего. — Да. В общем, да! Но давай потом поговорим об этом. Ты видишь, я занят. Ты уезжаешь куда-то. Приедешь, и поговорим.
Взгляд главного постоянно соскакивал с лица Паши на портфель в руках журналиста. Михаил Львович пытался скрыть свой страх, но у него это неважно получалось.
— Ну, хотя бы в общих чертах? — канючил Паша. — Впечатление в целом?.. По-моему, это настоящая бомба. В смысле, материал! — В общих чертах, — глаза главного теперь уже надолго уперлись в портфель, — ну, в общих чертах я не могу пропустить твой материал, скажем так. — Почему? — Ну как ты не понимаешь? — Главный даже развел руками от справедливого гнева. — Сыровато все это, неаргументированно. Переизбыток второстепенных фактов. А проблема, между прочим, серьезнейшая. Ошибешься, и голову с тебя снимут.
— Понимаю… — вздохнул Паша. — В общем-то я не за этим зашел. Я хочу уйти из газеты.
— Уйти от нас? — Главный посмотрел на него с удивлением. — Ну что же? — Он пожал плечами. — Пиши заявление и свободен. Не держу. Честно тебе скажу, мне твои выходки уже изрядно поднадоели.