…В следующий момент он услышал шорох сзади, но обернуться не успел: его сбили на землю, лицом в тонкий слой свежего снега, и в плечо рядом с шеей вонзились чьи-то горячие клыки. «Нортон» отлетел в сторону. Пахнуло гнилью. Алексей попробовал перекатиться на спину, но его с такой силой прижали к земле, что об этом не могло быть и речи. Зубы впивались все глубже. Перед глазами Алексея оказалось несколько сухих желтых хвоинок, шею заливало теплым. Рука автоматически дернулась к бедру, где был нож, и в этот момент над ним раздались выстрелы.
Один, два, три, четыре!
Алексей всем телом ощущал, как вздрагивает от выстрелов распластавшийся на нем хищник. «Бес» заверещал на невероятной, почти недоступной для человеческого уха высокой ноте и прыгнул прочь, к лесу. Бато, припавший у палатки на одно колено, выпустил вслед твари длинную очередь, но в ответ «бес» вдруг растаял в светлеющем утреннем воздухе, словно его и не было! Бато удивленно отрыл рот, и тут хлопнуло — это сработала одна из растяжек. В небо взвилась сигнальная ракета.
Бурят проводил ее взглядом, перевел дух. Алексей, еще не успев прийти в себя, сел, зажимая рукой рану на шее, оглянулся. Главное, он был жив!
Аюшеев подскочил к другу.
— Леха!.. Глубоко цапнул?
Под пальцами было липко.
— Хрен его знает, — машинально ответил Карабанов.
Бато поднял винтовку сержанта, помог подняться.
— Что же это за твари такие? — удивленно спросил Бато в пространство, но ему, естественно, никто не ответил.
В палатке Карабанов стащил с себя куртку, расстегнул китель и замок термобелья. Вернувшийся с короткой разведки Бато внимательно осмотрел при свете фонаря рану, полез за аптечкой.
— Ну что там, глубоко? — нетерпеливо спросил Алексей, который чувствовал, как от раны по шее и спине расходится тупая боль.
— Повезло тебе, сержант, сантиметр до сонной артерии…
— Ты че, медик? — вдруг разозлился Алексей. — Елы-шпалы! Скажи просто — жить буду? Или как Якимов? Сразу к праотцам?
— Будешь! — ответил Бато, но сержант уловил нотку сомнения в его голосе. — Щас водкой промою!
Салфетка, смоченная ледяной водкой, слегка успокоила огонь, который ощущался на месте укуса.
— Прижми, — приказал Бато и дал другу марлевую салфетку. — Че тебя наружу понесло? По нужде, что ли?
— Да нет, — скривился Алексей, послушно прижимая марлю к шее. — Шаги услышал, вылез, а тут волк стоит, — он вкратце рассказал Бато, как все получилось.
Тот удивленно покачал головой.
— Н-да… Где это видано, чтобы волки растяжки обходили! Мистика! А этот «черт» с камня на тебя спрыгнул, — Бато сооружал на месте укуса подобие нашлепки. — Я там посмотрел вокруг. Это он возле палатки топтался. Ты не видел, это та же тварь, которая вчера была? Или другая?
— А я почем знаю? У меня же на затылке глаз нет! — Алексей хотел пожать плечами, но сдержался из-за боли, зашипел. — Елы-шпалы, да они же все на одно лицо! Сами здоровые, морда красная, башка вытянутая, пасть маленькая. Буркалы черные, носа нет. Дышат, надо полагать, ушами, или глазами, или еще чем-нибудь… Задницей, например! Чтоб их… Будь у него пасть побольше, он бы мне башку сразу откусил! Давай уже скорее, холодно!
— Вот! По первому разряду! — Аюшеев прикрепил последнюю полоску лейкопластыря, полюбовался.
Алексей пощупал «компресс», поморщился, хотел встать, но Бато удержал его.
— Не спеши! Щас еще пробоктал вколю! А то мало ли какую заразу он тебе занес! А пробоктал все убьет.
— Лишь бы пробоктал меня не убил! — горько пошутил Карабанов.
Он стоически перенес укол антибиотика, напялил бронежилет, надел куртку, застегнул замок до самого верха, чтобы поскорее согреться.
— Надо бы пожрать чего-нибудь, — сказал он, снова ощутив в желудке голодные спазмы.
— Щас чаю сделаю, — ответил Бато. — Где котелок?
— Ты осторожнее там! — посоветовал Алексей. — Этот сучок никуда не делся. Тут бродит!
— Ну надо полагать! — ответил Бато, осторожно расстегивая полог.
Алексей взял «Нортон» наперевес, но снаружи никого не оказалось.
…Через полчаса они уплетали армейский завтрак в брикетах. Завтрак оказался лучше, чем ужин: между двумя кусками хлеба было некое подобие котлеты. В палатке остро пахло кофе. Потом они быстро распихали по рюкзакам вещи, сняли, тщательно вытряхнули и скатали заиндевевшую на морозе палатку. Бато снял уцелевшие растяжки.
Через десять минут друзья снова шагали по припорошенному снегом льду Хангарока. Аюшеев шел впереди, Карабанов — следом. Иногда он оборачивался назад и окидывал взглядом неприветливую, молчаливую долину. Солнце неторопливо карабкалось вверх по белесому зимнему небу.