Самцы были чрезвычайно возбуждены. Конфликтующие птицы, держась парами, пробегали по земле параллельно друг другу особым скользящим шагом, подчас почти у самых наших ног. Сразу вслед за этим такие временные оппоненты устремлялись в погоню друг за другом, натыкались в полете на новых соперников, и все начиналось сначала. Иногда совместные пробежки и погони заканчивались подобием драки с участием двух-трех птиц. Каждый из участников этих хаотических взаимодействий, словно трансформер, то и дело менял очертания тела (то прижимая, то распушая оперение), а также положение головы и широко развернутого бело-черного хвоста. Все самцы пели одновременно и непрерывно, причем это были те самые звуки подпесни и звонкое «цик…цик…цик», которые я постоянно слышал от одиночных самцов осенью в долине реки Ширабад.
В общем, получилось так, что Володя в первый же день работы оказался свидетелем настоящего мастер-класса по этологии в ее нетрадиционном воплощении. Ожидал увидеть подтверждение устоявшихся схем, а столкнулся с апофеозом хаоса. «Придется забыть все, чему меня учили», – сокрушенно промолвил он.
Позже оказалось, что увиденное нами полностью соответствует типичному поведению самцов в тот момент, когда они делят между собой участки местности, где затем будут жить и размножаться. Спустя несколько дней во время экскурсии я стал свидетелем конфликта двух самцов, который в час дня был уже в полном разгаре. Один из самцов, который казался более активным (в общем списке местных особей он шел под номером 7) систематически пытался сблизиться с оппонентом. Тот обычно подпускал его примерно на полметра или чуть менее. В этот момент оба самца двигались параллельно особым скользящим бегом, задрав головы и широко развернув перья хвоста. На бегу каждый не упускал возможности коротко заскочить в какое-нибудь углубление в субстрате (нора в почве или щель в камнях), а затем двигался дальше. Иногда, при более тесном сближении тот или другой из соперников пытался напасть на второго, но это ни разу не привело к настоящей драке. Все это время самцы негромко пели почти не переставая и часто вставляли в песню звонкое «цик…цик…цик».
Каждый раз после такого сближения второй самец (№ 8) улетал и садился поодаль, а другой спустя несколько секунд летел следом. При его приближении первый улетал или оставался на месте, и в последнем случае все описанное выше повторялось сначала. Иногда самец № 7 преследовал соперника в полете, либо оба летали по параллельным траекториям.
Спустя 4 часа и 15 минут после начала этих наблюдений самец № 8 выглядел крайне ослабленным. Он покинул зону конфликта, вылетев на территорию соседнего самца № 9, который до этого просто сидел на границе своих владений, не принимая участия во взаимодействии. Но тут он бросился на пришельца, и они вступили в короткую драку. После того самец № 8 усиленно кормился на этой чужой территории, полностью игнорируя попытки ее хозяина третировать его. Это продолжалось 35 минут, после чего он вернулся на место конфликта с самцом № 7. Конфликт возобновился, стал более интенсивным и продолжался еще целый час. К моему величайшему удивлению дело закончилось тем, что более активный и менее ослабленный самец № 7 неожиданно отошел и уступил основной район конфликта своему оппоненту. Еще через 10 минут оба самца встретились уже на новой линии раздела своих территорий, патрулируя ее каждый со своей стороны.
По окончании наблюдений я измерил расстояние между крайними точками посадки самцов, перелетающих с места на место, и умножил полученную цифру на количество самих полетов за более чем шесть часов. Я фиксировал происходящее, наговаривая увиденное на диктофон. Выяснилось, что в полете птицы провели около 70 % всего времени конфликта, то есть около четырех часов в данном случае. Мои расчеты показали, что при скорости 35 км/ч (явно заниженной) каждый должен покрыть за это время расстояние порядка 130–140 км. Неудивительно поэтому, что в конце конфликта один из них почти не мог уже летать, так что ему пришлось покинуть на время зону взаимодействия.