Совсем скоро погиб его пятый рубеж. Тирф снова содрогнулся и попытался вырваться. Но у него это не получилось. Неис забрал остатки своих сил от саткаров внизу и вложил всю их полноту в Устиладона. Страх сковал его сильнее прежнего, так что все волнения тут же прекратились. От ражгаров, которых он с собой привёл и с которыми сейчас сражались сик’хайи, практически ничего не осталось. Раньше их поддерживало присутствие тирфа, однако сейчас пленный не давал никакой поддержки, но, даже наоборот, сам нуждался в ней. А силы, реконгеированная КРЭЛом, не было достаточно для того, чтобы превозобладать над свирепыми ящерами, которые за время этого сражения настолько поверили в себя, что сделались непреодолимыми. Саткары разбивались о них, словно о скалы. И нужно подметить, что никто из чешуйчатых не получал никакого силы от четверых бессмертных, ведь сейчас они направили всё своё внимание и все свои способности на то, чтобы осторожно разломить скорлупу тирфа, не повредив при этом то, что находится внутри. Сик’хайи в данный момент показывали верх своей ловкости и скорости. Их глаза были настолько зоркими, что могли подмечать любой движение, а разумы настолько быстро осознавали, что происходит, и принимали решение, что ни один зерталамутец не пропустил ни единого удара. А их кинжалы, когти, зубы и хвосты были настолько быстры, что ни один саткар не мог предвидеть всех этих ударов и как-то увильнуть от них. Все их чувства настолько обострились, что они могли по звуку определить, что творится у них за спиной, а по запаху различить, кто приближается к ним: брат или враг. Как мы и говорили: стоит им только отринуть свой фанатизм, понять, что их пантеон пуст, как они тут же познают величие. Сейчас именно это всё и происходило.
Чтобы ускорить уничтожение последней сущности, Калистис вложила ещё немного собственной силы в этот процесс. Она уже и так была сосредоточена, чтобы удерживать врага, также другая часть её силы находилась в другом источнике Голестиса. А тут ещё приходилось поддерживать уничтожение шестой сущности. Так ещё ей нужно быть готовой нанести заключительный удар в самого саткара, как только спадут все его сущности.
Прошло ещё какое-то время. Все битвы, проводимые снизу, завершились, и сик’хайи, задрав морды, наблюдали за этим процессом. Что они видели? Только лишь как четверо бессмертных в обличиях теней стоят вокруг тирфа, который своим тихим голосом, преисполненным ужаса и отчаянья, продолжал осыпать бессмертных своими угрозами собственного возрождения, а также ссылаясь на мощь Терваигона. Ящеры даже принялись перешёптываться, удивляясь, как же трудно уничтожать тирфа.
И вот, последняя сущность разрушается, Калистис забирает частицы своей силы у Голестиса, но не собирается нанести заключительный удар. Потому что предсказание показывало, что враг сейчас сделает попытку вырваться. И, если его усилия не скомпенсировать своими, то он всё разрушит, и придётся начинать сначала. А потому она все свои силы направила в оковы зора, Пустоты, холода и страха. Даже сквозь морозное прикосновение пламя на его голове всё равно зажглось. Даже сквозь хватку смерти у него откуда-то взялись силы, чтобы растрясти своё тело. Даже сквозь хватку кошмара он смог собраться с мыслями, чтобы свершить это. Даже сквозь хватку Пустоты он сумел найти желание для этого. Последний рывок – и ничего. Оковы приняли весь импульс его силы на себя. Потратив этот шанс впустую, Устиладон образно говоря повис без сил. Калистис ослабила хватку. Саткар это почувствовал и попытался вырваться опять, но у него это не получилось. Даже ослабшая хватка бессмертной ничего не почувствовала. И вот, разорад направляет острие зора на голого саткара, после чего тирф погибает.