Первым в себя пришёл, как ни странно, Мыслитель:
- Так значит, ты всё это врем, что мы тебя знаем, был ходячим мертвецом?
- За исключением того, что я не ходячий мертвец, ты прав.
- А кто тогда ты?
- Я – воплощение смерти, обладающее вечной жизнью и бессмертием. Я повелеваю духом в ваших телах, управляю жизнью и смертью. Моя сила убивает живого, воскрешает мёртвого и дарует безграничное могущество бессмертному. Но я не мертвец, хоть и не живу в том смысле, в каком это принято. Мертвец – это тот, кто умер и лежит мёртвым. Я же – разорад, созданный из смерти, тот, кто с помощью силы, что несёт живым смерть, был сотворён для бессмертного существования.
Мои слова сполна ответили на его вопрос, однако он не перестал интересоваться моей сущностью. Так что в это обсуждение постепенно вовлекались все сослуживцы. Как и во всех моих прошлых жизнях, так и сейчас, у людей по отношению к нежити возникают одни и те же вопросы: «Какого это, быть бессмертным?», «Что ты чувствуешь?», «Нужно ли тебе, есть, пить, дышать, спать?», «Умею ли я любить?», «Как происходит обращение в нежить?», «Что для этого нужно?» и подобное в том же роде. Так, до сгущения сумерек, пока нам всем не настала пора возвращаться по домам, мы сидели и обсуждали эти вопросы. А, когда мы покинули нашу базу, Невеста спросила:
- Если тебе не нужно спать, чем ты сейчас займёшься?
- Обращусь тенью Пустоты и буду наблюдать за людьми, как это и было все эти годы. - ответил я и на глазах у своей группы обратился чёрным духом и взметнулся ввысь.
Да, такого я ещё не делал – никогда до этого я не раскрывался перед другими добровольно. В моих предыдущих жизнях мне встречались такие люди, кто, разговаривая со мной, могли находить признаки моей нечеловечности, а после догадывались о том, что я – пришелец из другого мира. В этом случае у меня была возможность остаться нераскрытым, так что Дэут не смог бы доказать свои наблюдения. И о моей тайне знал бы только он один. Но теперь я с другой стороны гляжу на людей, которых видел всегда с одной. И это было достаточно интересным опытом. То, как они отреагировали на откровение, которым я поделился с ними, дало мне новую возможность, как ещё можно попытаться очистить этих скверных людей от греха и нечестия, а также открыло перспективы для дальнейшего исследования и постановки экспериментов над ними.
Наше сотрудничество продолжилось, как раньше. Вопросы не закончились. То и дело кто-нибудь из нашей группы спросит меня о чём-нибудь, что касается, как они говорят, потустороннего мира. Так что границы наших бесед расширялись, переходя постепенно к другим существам, которых можно повстречать по ту сторону. Да, их ограниченному мышлению сложно воспринять многомерность пространства. Для них есть лишь два мира: этот, где обитают они, люди, и другой, потусторонний, где таятся всяческие страшилища, на подобии меня. А теперь для них открылись другие кошмарные существа, которых им нужно опасаться не меньше нас. А, когда разговор зашёл о саткарах, то здесь оживился уже наш чародей. Его расспросы, касающиеся этих существ, были кое-чем личным. Мне было ведомо, почему он так падок на проклятых, однако предлагал ему поделиться этим с остальными. Ему было непросто на это решиться, но я сказал:
- Так ты сделаешь себе только лучше. Во-первых, избавишься от груза, который лежит на твоём сердце. Во-вторых, не останется никаких тайн от всех нас.
Взоры нашей группы устремились на него, и он, взвесив все последствия, всё-таки решился рассказать, однако первым, что изрекли его уста, был вопрос, который он обратил ко мне.
- Зорагалдиум ведь связан с вами, с нежитью?