Как же стремительно пролетало время в её обществе, а ведь за эти дни в Мордалали и Теоссире произошли огромные изменения. Родился первый потоком далра и эсра. Там какая-то история, если я правильно её помню, один эср сумел совратить далру, изнасиловал её, и на свет появился новый вид эльфов: светлая, как у нас, кожа, но повадки подобны эльфам Теоссира. Парень был ловкий и скрытный, любил прятаться в кронах деревьев. В общем, это было последней каплей во взаимоотношениях наших народов. Смешение кровей было запрещено, и этот запрет был нарушен, в результате чего Торваилель настоял на том, чтобы эсры покинули этот мир и перестали мешать далрам миро жить. Почему он был так категоричен, не знал никто. Но, поговаривают, из-за арлисы у него с женой были какие-то проблемы. Вот он и стал таким раздражительным, что велел тёмным эльфам покинуть Теоссир. Мой отец, кстати, тоже взял себе вторую жену – арлису. Мама поначалу печалилась из-за этого, но позже привыкла и научилась жить вместе с белокурой красавицей. На удивление всех, эсры оказались достаточно понятливые и, воспользовавшись Фаламасфалью, ушли из этого мира, так что он стал называться Мордалалью.
Новые эльфы жили в лесах Мордалали и постоянно множились. Они взяли себе название тисры, не приурочив его ни к чему. Просто тисры, и всё. Наверное, они хотели выбрать какое-то среднее название между далрами и эсрами. Но и с тисрами мы не могли ужиться, потому что, устраивая себе дома в кронах деревьев, они ломали ветви и обдирали их листья, что очень злило садовниц, а потому Торваилель велел также им покинуть этот мир. Тисры уподобились своим тёмным предкам и без лишних слов последовали через Фаламасфаль за порог Мордалали. Так что теперь в этом мире остались мы одни. Только лишь далры и арлисы.
У нас начался великий мир. Ничего, абсолютно ничего не мешало нам наслаждаться своей жизнью. Многие светлые эльфы решились, наконец-таки, покинуть свою колыбель и устремились в другие миры. Чего ещё можно было желать?
Но вот только существует негласный закон – что за каждым добром всегда следует зло. И оно прибыло. Зло приняло облик кровавых воителей и двинулось по Мордалали военным маршем. Да, нашумевшая на многие миры история с багряным воинством не обошла и нас, далров. Им понадобилась лишь одна ночь, чтобы завоевать нас. Мы сначала даже подумали, что вернулись эсры с целью отобрать у нас свой мир. Но нет. Это были ратарды. Я тебе сказал, что они нас завоевали? Но нас так-то и завоёвывать не нужно было – просто пришёл и взял в плен. Так и было. Могущественный полководец Датарол прошёлся по нашим городам и деревням. Кто-то был убит, кто-то схвачен и потащен в Далармиэлию. У Датарола была традиция – бросить вызов самому сильному или самому главному. И Торваилелю пришлось отвечать за наш народ. Я, конечно, не был свидетелем этому, но говорят, он погиб от одного только взгляда Победоносца. И всё, после этого начались мучения. Кровавое воинство ушло, но остался один. И этот один стоил миллионов. Нося на своём лице ухмыляющуюся маску, он принялся угнетать нас. Он скажет слово – и мы начинали сражаться. Неважно, устал ты, не хочешь или при смерти. Если ратард сказал, ты делаешь то, что он требовал. Это была какая-то магия, что заставляла нас сражаться. Мы бились друг с другом, пребывая в каком-то подобии помутнения рассудка. Голова лишилась всяких мыслей, было сложно думать и принимать решения. Всё было как во сне. Однако моя связь с Аиэйей была нерушима. Она связывала наши сердца. И мы могли чувствовать друг друга. Я разделил свою сущность надвое. Первая осталась с разумом. И что там творилось, я понятия не имел. Дни пролетали за днями, я сражался, побеждал, проигрывал, убивал и сам оказывался при смерти. Вторая сущность была с сердцем. И я продолжал наслаждаться моей единственной и неповторимой. Мы вспоминали прошлые дни, когда могли быть друг рядом с другом не только сердцем, но и душой, разумом и плотью. И наша любовь не остывала. Более того, только лишь благодаря ей мы могли выстаивать. Она делала мою плоть чуть крепче, она делала мою волю чуть более стойкой, она не позволяла мне сойти с ума. Я видел, что ей тоже было тяжело, что она тоже испытывала страдания, что ратард также направлял её в бой с какой-нибудь далрой, и она не сопротивлялась. Она, как и я, не участвовала в этом. Её тело что-то делало, но она сама не видела и не хотела видеть этих ужасов. Нужно просто, стиснув зубы, пережить этот период, перетерпеть, а после мы снова вернёмся друг ко другу. Мы даже и не задумывались о том, что этот день может длиться вечность, что завоеватель будет всегда мучить нас. Уж не знаю, эта была лишь слепая надежда или же некое предчувствие. Но мы настроились дотерпеть до конца. Пусть воитель упьётся вдоволь своими сражениями. Но мы останемся и пронесём сквозь эту вражду нашу любовь.