Вся Новая Балия пришла в движение. Люди в спешке стали собирать свои вещи, не переставая при всём этом ещё и причитать. Однако слова чародеев, сказанные по-доброму, но в то же самое время твёрдо, а также наши сумрачные взгляды сделали своё дело – всё поселение пришло в движение. У Курта, кроме его рюкзака, не было никакого имущества, а потому он помогал другим сворачивать лагерь. Всем понадобилось два дня для того, чтобы подготовиться к отбытию. Было собрано всё, абсолютно всё. Даже полотнища, которые висели над головой, были свёрнуты, чтобы использовать их в дальнейшем. И, наконец, вся эта группа выдвинулась. Разорад оберегал караван со всех сторон. Мы возглавляли его вместе с троими чародеями, мы замыкали его, мы шли в середине. Люди даже понятия не имели, что мы сейчас обитаем среди них. Используя опыт, накопленный за несколько жизней, мы вновь поселились среди них в человеческих обличиях для того, чтобы продолжать изучать в новых для них условиях.
Каслис был одним из таких человекознатцев. Он находится в окружении тех, с кем проводил всё время до того, как Новая Балия отправилась в путь. Си́ван, в отличие от своей жены А́крии, был мирным и сдержанным человеком. Он спокойно воспринял известие о том, что мы отправляемся в путь, ведь в своей голове проговорил, что так нужно, что чародеи с бессмертными лучше них знают, что будет полезнее. Чего нельзя было сказать об Акрии. Говоря о человеческих взаимоотношениях, всяческие исследователи утверждают такой закон: противоположности притягиваются. Так случается в большинстве случаев. Два человека с разными характерами сходятся чаще всего друг с другом, из-за чего характер одного дополняется характером другого. Да и вообще о людях со скверным поведением говорят, что он или она такие, и ничто не может их изменить. Однако всё это заблуждение. И события, происходящие сейчас, это показывают сполна. Сиван не обладал достаточной мудростью для того, чтобы вести весь этот народ за собой, однако он всё равно поступал мудро, полагаясь на мудрость тех, кто знают, что делать. Он доверил свою жизнь чародеям и нам, тем, кто превосходят его и кто знают, как нужно поступать в этой ситуации. Помимо него, в Новой Балии была ещё пара десятков таких человек, кто готовы были поддержать своих спасителей. Но были и такие, – их чуть больше, чем пара десятков, – кто противились любому изменению, да и вообще полагали, будто бы они руководили бы всем эти народом гораздо лучше. Они постоянно совали свои носы не в своё дело, непрестанно выражали своё недовольство любым принятым нами решением. И могло показаться, что у них есть какое-то иное видение ситуации, что у проблемы этой есть второе решение, но нет, они просто были самодовольны и стремились к первенству. Вот и Акрия постоянно подбивала своих друзей, в том числе и Каслиса, к тому, чтобы возглавить это движение самим, а не следовать за теми, кто ничего не понимает в жизни. С её слов, чародеи – это напыщенные задиры, которые никогда не поймут обычных людей, а нежить – это вовсе мертвяки, которые не понимают, какого это, жить: дышать, спать, есть и пить, не говоря уже о других человеческих потребностях. Исходя из этой мысли, она делала вывод, что такие существа не могут стоять во главе отряда. На основе уже этой мысли она хотела сделать вывод, что никуда идти не нужно, а нужно, как встарь, осесть на этом месте, оборонять его, защищать его и, если потребуется, отдать за эту землю свои жизни, но сражаться за своё место. Я говорил, что пара десятков было здравомыслящей частью, а чуть больше – мятежниками. Так вот все остальные были не первыми и не вторыми, но третьими – у кого не было собственного мнения, так что они готовы последовать за кем угодно, поддержать то движение, которое поддерживается большинством. Это было самой большой ошибкой для человека, ведь на что ему дана свобода воли, зачем они обладают разумом, если позволяют другим принимать за них решения? Сиван пытался вразумить свою жену, однако она и знать ничего не хотела, продолжая подбивать всех, кто её слушал, к мятежу против тех, кто их сейчас ведёт. Ей противостоял Каслис, однако для неё не была интересна мудрость. Акрия полагала, что лишь она лучше кого бы то ни было разбирается в этих обстоятельствах, а потому знает, как нужно поступать, чтобы всем было хорошо. Пока что всё это были пустые споры, однако слова – это те же дела, которые пока что ещё не были свершены. А потому при любой возможности эти слова обратятся в дела.
Так прошло несколько дней. Когда нужно, делали привал, и люди отдыхали, подкреплялись, спали, прогуливались по округе, не отходя далеко от лагеря. Саткары преследовали нас, однако всё это время не решались нападать на людей. Особенно хорошо это можно было видеть в открытых полях, когда беспрепятственно обозревалась вся округа – множество ярких огней, окружавших нас. Но для мятежников это всё равно не было аргументом. Они продолжали полагать, что лучшим решением для человечества было осесть на месте, образовать город и защищать его. Мы ощущали, как раждалоды использовали кельте для того, чтобы проклясть всех нас, а после уже на ослабленных и разрозненных напасть, чтобы сгубить. Но Картогир, Фалкан и Монгер прекрасно справлялись с организацией магической защиты, не пропуская ни единой частички к простым людям. Поэтому все недовольства, что множились в лагере, были только лишь человеческого происхождения, порождались только лишь их несовершенными сущностями, только лишь их разумами, наполненными грехами. Неизвестно, чувствовали саткары это хоть как-то или нет, но за всё время, пока мы двигались навстречу другому человеческому лагерю, мы уничтожали только лишь одиноких мигов, которые пытались прокрасться к нам и вселиться в какого-нибудь человека, чтобы сделать его одержимым и получить хоть какое-то могущество, потому что сами по себе миги в большинстве своём слабы и беспомощны. За исключением некоторых единичных случаев, они были не способны сражаться и пользоваться магией. А потому вселение в тело жертвы было для них единственным способом, как они могут возвыситься. Но мы всякий раз пресекали такие неуклюжие попытки. Пока люди были с нами, им ничего не угрожало.