Чародеям пришлось сложить всё своё магическое могущество, чтобы противостоять вражескому натиску, ведь Фисталуон не торопился вступать в ближний бой. Он двигался вместе с огромными порождениями, которых назвал азду́нам (с древнего «нас много»), и не переставал делать два дела одновременно: кричать о собственном величии, а также ниспровергать свою магию на то место, которое мы обороняли. Огненные сгустки огромной концентрации, пламенные вихри зур’урака, красные молнии – всё это приходилось отбивать валирдалам. Что было необычного в этих чарах, так это то, что стихийная магия в таких случаях сплеталась с саткарской, неся двойственный эффект. Мало создать противовес или воздействовать противоположностью, так ещё и нужно было остановить сопна. Однако ленгерады сумели отыскать способ, как можно решить эта проблему с ходу: Калик и Бена́р, как самые сильные сопнары из всех присутствующих, сосредоточатся на саткарской части магии архидура, когда как остальные будут стараться гасить основной эффект. Конечно, первые несколько нападений предводителя саткарского воинства они пропустили, потому что нужно было ещё научиться действовать заодно. Всё же последующие демонстрации магического величия саткара-выскочки они благополучно выдерживали.
Правда, среди людей были потери. Из-за того, что магия Фисталуона была очень концентрированной, то, врезаясь в постройки, она создавала могущественную волну, которая несла разрушения не только в том месте, куда врезалась, но и всему окружающему пространству. Те постройки, которые более-менее уцелели, разрушались, а уже разрушенные были завалены обломками тем, что разрушались. Таким образом повреждались некоторые укрытия, где находились люди. Кто-то погибал под завалами, кто-то получал сильные травмы. Из чародеев двое ринулись на помощь населению. Но их категорически не хватало. Для залечивания тяжёлых ран требовалось время. И так получалось, что ко всем они не успеют.
Более того, положение усугублялось тем, что аздуны уже подступали к этому месту. Мы пытались вести с ними бой, однако их сущность была настолько плотной, что для их пробития потребуется несколько бессмертных на одного аздуна. И, как будто бы этого мало, в строй возвращались саткары, которых мы уже уничтожили. По всей видимости, Кальдебарсон и Аббалитон возвращали их к жизни, чтобы они продолжали идти в бой. Ситуации стремительно обращалась в бедствие. Однако бедствия не случилось.
Картогир корпит над умирающей женщиной. Магия воды, направляемая им, слишком долго восстанавливала её состояние, ведь повреждение очень серьёзное. Чародей сильно нервничал, однако на лице была доброта, а в словах утешение, с помощью которого он разрушал все беспокойства умирающей. Но гибель удалось предотвратить. Правда, он думал, что, спасая одну жизнь, он позволил многим умереть. На это даже указывало безмолвие, которое образовалось вокруг. Ведь совершенно недавно ещё несколько мужчин и женщин стонали от боли, умоляя помочь им, однако теперь их голоса стихли. «Умерли» - с глубочайшим огорчением подметил про себя Картогир. А потому, закончив исцеление, он поднялся с колен и осмотрелся. Людей в помещении стало больше, и среди них не было ни одного лежачего или умершего, хотя валирдал отчётливо видел, когда приходил сюда, что некоторые были уже мертвы. Он присмотрелся и понял, что в этом укрытии находятся не только местные жители, но кто-то ещё. Он сначала подумал, что это бессмертные пришли пополнить своё воинство. Однако нет, все присутствующие тут были живы и невредимы. Он принялся ходить меж людей и справлять об их самочувствии, сам при этом теряясь в догадках, кто же здесь лишний. Долго искать пришельцев не пришлось, потому что вскоре он их обнаружил. Ему хватило лишь взглянуть в их глаза, чтобы понять: на помощь пришли сенонцы. Их было несколько, и они все сейчас осматривали мужчину, который недавно был придавлен каменной плитой. Теперь помощники с Элунеи рассматривали его, ведь, во-первых, они вернули ему жизнь, а, во-вторых, исправили повреждения грудной клетки. Картогир не мог поверить своим глазам, что обитатели мира магии узнали об этом сражении. Один из сероглазых талами отвечал ему: