- В её словах истина, герой. Сколько времени сик’хайи Зерталамута приносят жертвы бесчисленным богам. Но никто вам не ответил. И даже сейчас, когда вы остро нуждаетесь в их поддержке, никто не говорит с вами, никто не спасает вас, никто вас не слышит. В этом причина вашего поражения. Стоит только лишь на миг принять мысль о том, что вы приносите свои жертвы впустую, как откроется великое множество перспектив для победы.
Яшуг молча глядел в глаза Голестису, бессмертный безотрывно испытывал Тутароша своим взглядом. Каждый ощущал то напряжение, которое росло меж ними. Герой Зерталамута не хотел менять свой образ мыслей. Да, в них был лишь один изъян. Но этот изъян был велик.
В голове роится множество мыслей. Яшуг противился нам, однако эти мысли не могли найти выход, потому что страх перед нами сковывал его. Но было видно, что по крайней мере в ближайшем будущем он не примет эту мысль. Старообрядчество глубоко укоренилось в его сердце. И он не мог, а, самое главное, не желал его искоренять, не хотел с ним бороться. То же самое было в голове Тахтуша. Лишь в одном они рознились: первый желал возносить мольбы богу ярости, так как в нём пробудился дар Тутароша, второй не хотел оставлять служение Зазуму, который был уже давно побеждён Кселаем и чьи останки были сохранены в некрополисе, чтобы никто не подумал даже воскресить исполина. Остальные, кто здесь находились, поддерживали Клишу, ведь её доводы были логичными. Но из страха перед героем Зерталамута и жрецом Зазума не хотели говорить об этом во всеуслышание. Безмолвие начало угнетать. Никто не понимал, что это за существа такие пришли в их убежища, но ощущали, как от них веет тёмной силой, а потому никто не решался вставить даже слова. Клиша ожидала увидеть, что произойдёт дальше, однако не выдержала, и разорвала безмолвие:
- Я думаю, всем предельно ясно, что наши союзники не совсем обычные люди. Я бы даже сказала, что они и не лю…
Калистис начала говорить. Её голос был тихим, однако усилившийся страх заставил замолчать сик’хайку:
- Лишь в одном ваш народ несовершенен – слепой фанатизм. Исправьте его, и тогда вы сможете возвыситься, как когда-то возвысился ты, Яшуг. Однако это и стало причиной твоего падения. Ты посчитал, что твой бог избрал тебя, а потому ревностно защищаешь его имя. Но ты заблуждаешься. И это заблуждение становится твоей слабостью. Гнев нынче не такой сильный, каким он был раньше. И ты это видишь. Оставь свой путь фанатизма, и тогда ты ясно увидишь, как возвыситься вновь. И ты, Тахтуш, Зазум мёртв. Его убил тот, кто дарует благословения технического прогресса. Вы больше не услышите его голос и не познаете воли этого божества. Отринь это и перестань вводить в заблуждение свой народ, - чуть помолчав, Калистис продолжила говорить, но теперь в свои слова она не вкладывала жуть, - Разорад примет участие в сражении с саткарами. С нашей поддержкой вы освободитесь из-под гнёта их жуткой хватки. От вашего народа требуется участие. Пусть каждый, кто готов последовать за нами в эту битву, покинет пещеры и встанет возле их входа. Когда соберутся все, мы явимся, чтобы возглавить натиск.
Договорив эти слова, бессмертная обратилась тенью Пустоты, и остальные последовали за ней, оставив рептилий наедине друг с другом и с этим предложением.
Теперь, когда ужасающих гостей, повелевающих жутью, не стало, Яшуг и Тахтуш принялись изливать друг перед другом весь свой гнев. Да, это было очень неуравновешенно со стороны тех, за кем следует народ. Это всё объяснялось тем, что затрагивалась религиозная тема, на которую они оба были падки больше прочих. Когда приступ гнева прошёл, они принялись допытываться у Клиши, кто это такие. Она же отвечала им, что вместо расспросов, было бы лучше начать собирать народ на битву, как того просила Калистис. Но это вызывало очередную вспышку гнева. Несмотря на то, что Клиша, Яшуг и Тахтуш были чупирогами и жрецом, то есть находились на одном уровне, в одной касте, двое предводителей буквально повелевали ей, чтобы она умолкла. Та презрительно посмотрела на обоих, а после отвечала:
- Не позовёте народ вы, значит, это сделаю я.
И метнулась прочь из храма. Яшуг и Тахтуш последовали за ней, но отнюдь не для того, чтобы поддержать её или хотя бы посмотреть, что из этого выйдет, а даже наоборот, чтобы помешать ей. Пока она изрекала свои речи, эти двое велели не слушать её, так что в итоге получалось лишь неразборчивое шипение вперемешку с рычанием. А Яшуг так вовсе, преисполнившись своего гнева, преобразился в Тутароша и напал на чупирогу. Материализовавшаяся из тени Калистис пресекла эту попытку, так что яростный Тутарош так и замер с занесённой для удара рукой. Воцарилась тишь. Бессмертная кивком головы показала, что Клиша может начать сначала. И она снова обратилась к тем, кто обитали в этой части пещеры, чтобы позвать их на великий бой. Калистис отпустила руку успокоившегося сик’хайя, и тот лишь молча с затаённой злобой, отполз назад. Когда последние частицы ярости и страха улетучились из него, только тогда он заметил, что место сгиба кисти его руки и запястья, за которое ухватилась разорад, покрыта тонкой коркой льда и сильно болит. Блеснув глазами, вестница смерти растворилась в тенях. Яшуг больше не посмел помешать Клише.