Рехина возобновила долгие конные прогулки, теперь с сыном в корзине, привязанной за спиной, и потеряла всякую склонность к домашним делам, перепоручив их Ане. Она снова стала посещать индейцев, даже тех, что жили на других ранчо, чтобы выслушивать жалобы и по возможности облегчать их долю: Покорив индейские племена и разделив их земли, белые установили систему обязательного служения, мало чем отличавшуюся от рабства. Все индейцы были подданными короля Испании и теоретически пользовались узаконенными правами. На практике они жили в нищете, трудились в обмен на еду, питье, табак и позволение разводить домашних животных. В основном владельцы ранчо были добродушными патриархами, занятыми больше своими удовольствиями и страстями, чем землей и пеонами, но иногда встречался кто-нибудь с дурным нравом, и тогда индейцы голодали или страдали от плетей. Жители миссий тоже оставались бедняками, они жили в круглых хижинах, сделанных из жердей и соломы, работали от зари до зари и полностью зависели от миссионеров. Алехандро де ла Вега старался быть хорошим правителем, но и он не мог постоянно выполнять просьбы Рехины помочь индейцам. Тысячу раз он объяснял жене, что не в состоянии требовать от других помещиков, чтобы они обращались со своими индейцами так же, как он. Это посеяло бы раздоры среди колонистов.
Падре Мендоса и Рехина, объединенные стремлением защитить индейцев, в конце концов подружились; священник простил индианке нападение на миссию, а она была благодарна ему за то, что он помог Диего появиться на свет. Власть предержащие не связывались с ними, потому что миссионер обладал моральным авторитетом, а женщина была супругой алькальда. В тех случаях, когда Рехина начинала одну из своих кампаний, она одевалась как испанка, стягивала волосы в строгий узел, вешала на грудь аметистовый крест и садилась в элегантную прогулочную карету, подарок своего мужа, а отважную кобылу, на которой привыкла ездить без седла, оставляла дома. Помещики принимали Рехину сухо, она не принадлежала к их кругу. Ни один ранчеро не мог позволить себе иметь недостойных предков, все ратовали за подлинные испанские корни, белую расу и чистоту крови. Они не прощали Рехине того, что так восхищало в ней падре Мендосу: упорное нежелание скрывать свое происхождение. Удостоверившись, что жена алькальда наполовину индианка, испанские колонисты отвернулись от нее, но никто не отважился выказать презрение ей в лицо из уважения к положению и состоянию ее мужа. Они продолжали приглашать чету де ла Вега на дружеские вечеринки и фанданго, поскольку не сомневались, что Алехандро придет один.
Де ла Вега, поглощенный управлением гасиендой и разбором бесконечных тяжб между колонистами, не мог уделять семье слишком много времени. По вторникам и четвергам он отправлялся в Лос-Анхелес, чтобы исполнять почетные, но весьма утомительные обязанности алькальда, отказаться от которых ему не позволяло чувство долга. Дон Алехандро не был алчным и не слишком любил власть. Прирожденный лидер, он тем не менее не отличался дальновидностью. Решая имущественные дела, де ла Вега не раз прибегал к опыту своих предков, хотя то, что подходило Испании, не всегда годилось для Верхней Калифорнии. Больше всего на свете набожный католик и настоящий идальго дорожил семейной честью. Дона Алехандро беспокоило, что Диего чересчур привязан к матери, проводит слишком много времени среди индейской челяди и называет Бернардо своим братом. Дон Алехандро опасался, что из его наследника не вырастет настоящего помещика. Однако заняться воспитанием сына ему было недосуг. Де ла Вега всей душой желал защитить малыша и сделать его счастливым. Он сам страшился своей любви к сыну, слишком острой, даже болезненной. Дон Алехандро мечтал, что его мальчик вырастет настоящим де ла Вегой, добрым христианином, отважным воином и верным слугой короля. Он накопит богатство, которое не снилось ни одному из его предков, и станет владеть плодородными землями в цветущем, благодатном краю, совсем не похожем на испанские владения семейства де ла Вега. У Диего будет больше коров, овец и свиней, чем у самого царя Соломона, он выведет лучших бойцовых быков и самых прекрасных вороных коней, превратится в самого влиятельного человека в Верхней Калифорнии и в один прекрасный день станет губернатором. Но все это будет потом, а сначала мальчику нужно получить хорошее образование в Испании, в университете или военной школе. Дон Алехандро надеялся, что, когда придет время отправить сына учиться, в Европе станет спокойнее. Мира в Старом Свете никогда толком не наступало, но в последнее время европейцы, казалось, окончательно утратили здравый смысл. Доходившие до Америки вести были одна тревожнее другой. Де ла Вега делился своими опасениями с Рехиной, но она не собиралась отправлять сына за море и потому не слишком тревожилась. Мир индианки составляло пространство, которое она могла объехать верхом, а проблемы Франции нисколько ее не волновали. Муж рассказал Рехине, что в 1793 году, как раз когда они поженились, короля Людовика XVI обезглавили в Париже на глазах кровожадной черни. Друг Алехандро Хосе Диас, капитан корабля, подарил ему миниатюрную копию гильотины. Де ла Вега с помощью этой страшной игрушки обрубал концы сигар, мимоходом рассказывая, как летели головы французской знати. По его убеждению, чудовищные события во Франции могли окончательно повергнуть Европу в хаос. Рехина же подумала, что, будь у индейцев такая машина, белые стали бы относиться к ним с большим уважением. Однако у нее хватило такта не делиться подобными соображениями с мужем. Их и так разделяло слишком многое. Рехина сама удивлялась тому, насколько изменилась. Глядя в зеркало, вместо прежней Тойпурнии она видела незнакомую женщину с суровым взглядом и сжатыми губами. Жизнь среди белых сделала индианку мудрой и скрытной; она редко противостояла мужу открыто, предпочитая действовать за его спиной. Алехандро де ла Вега не подозревал, что его жена говорит с Диего на своем языке, и был неприятно удивлен тем, что первые слова, которые произнес малыш, были индейскими. Алькальд пришел бы в ужас, если бы узнал, что Рехина пользуется каждой его отлучкой, чтобы вместе с сыном навестить своих соплеменников.