Однажды я отправился в лес на охоту, но неожиданно мне преградила дорогу огромная река, катящая свои бурные волны между деревьями. Еще вчера я проходил здесь посуху, а сегодня под ногами пенится и шумит могучий поток, сотрясая стволы огромных деревьев и прокладывая себе путь среди водоворотов. Новую реку не питают ни Укаяли, ни ее притоки — она течет прямо из глубины леса. Но как она возникла? Какие стихии сплотили свои усилия, чтобы породить эти бушующие волны, прокладывающие себе дорогу здесь, в густом лесу? А вода все прибывала. Нужно было поскорее поворачивать назад, чтобы новые ответвления воды не отрезали мне пути. В этих намокших лесах таятся неисчерпаемые резервы воды. Они угрожают человеку всевозможными опасностями и делают ненадежным его завтрашний день.
Снова зарядил дождь. Меня гложет безнадежное отчаяние и одолевает самая тяжкая болезнь путешественника: чувство одиночества и безоружности. Потоки дождя заслонили не только укаяльский мир, но и тот, мой мир, из которого я прибыл сюда. В мозгу зарождается тревожная мысль: увижу ли я его когда-нибудь? Окружающее становится для меня все более чуждым и отталкивающим. Во всем — и в крыше, сделанной из пальмы ярины, и в стенах хижины из бамбука, и в запахе намокшей земли — во всем я ощущаю какую-то скрытую враждебность.
В минуту самого мрачного отчаяния я вдруг вспомнил, что мой знакомый в Икитосе, Тадеуш Виктор, дал мне в дорогу несколько номеров «Святовида».[72] Я достаю их из чемодана и медленно, но все более внимательно, страница за страницей, перелистываю. Я замечаю, что рука моя дрожит.
Со страниц журнала на меня глядят знакомые пейзажи с тополями, дома, люди, одетые по-городскому. Все это кажется мне удивительным и неправдоподобным. А вот есть даже новости из моих краев. Пишет о них Людвик Пушет, известный скульптор. Этот великий чародей и почтенный «цыган» написал остроумный фельетон о «Розовой кукушке» — артистическом кабаре в Познани, о польских художниках, о картинах и делах, близких моему сердцу. Рассказывает также о каком-то веселом бале в художественной школе. Когда человек сидит в хижине над рекой Укаяли, где из земли выползают рыбы, то далекий бал и танцы приобретают удивительное значение. И вот чудодейственная сила Пушета и «Святовида»: я обретаю равновесие и снова смелее смотрю на мир. Я все чаще присаживаюсь над лужей у порога своей хижины и все с большим любопытством слежу за игрой сметливых рыбешек.
53. МЫ ОТПРАВЛЯЕМСЯ К КЛАУДИО…
Мне не дают покоя воспоминания о необыкновенной обезьянке.
Я встретил ее однажды в лесу, неподалеку от Кумарии. Тропинка привела меня на небольшую чакру — очищенное от леса поле, приготовленное для посевов, — и тут я увидел появившихся с противоположной стороны поля трех индейцев кампа: мужчину, женщину и мальчика. Рядом с ними бежала на свободе обезьянка — забавное создание, чрезмерно вытянувшееся и поэтому очень тонкое. Длинные ноги и руки, длинная шея и туловище, маленькая головка. Английские зоологи справедливо назвали этот вид обезьян спайдер манки, то есть обезьяна-паук.
Зверек вполне ручной; испугавшись меня, он не удрал в лес, а зарылся в складки платья индианки. Это нас очень рассмешило. Обезьянка — величиной с собаку среднего роста. Она стоит на двух ногах, прижавшись к индианке. Физиономия удивительно напоминает лицо маленького человечка, а мелькающие проблески мысли в ее испуганных глазах усиливают это впечатление.
— Она не привыкла к чужим, — объясняет на ломаном испанском языке индеец.
Это Клаудио из племени кампа; он работает на асьенде Дольча, но живет в нескольких километрах ниже Кумарии, на берегу Укаяли.
— Не продашь ли мне обезьянку? — спрашиваю у него.
Клаудио посоветовался с женщиной и, по обычаю здешних индейцев, промычал сквозь зубы что-то неопределенное — ни да ни нет.
— Ты подумай, — прошу его. — Я охотно куплю.
Когда во время нашего разговора я подошел к обезьянке, чтобы погладить ее, она стала забавно горевать. Не убежала, не завизжала, а схватилась обеими руками за щеки и, качая головой, принялась жалобно стонать. Это было очень забавно и вместе с тем трогательно. Она показалась мне исключительно чувствительным созданием.