Непроходимый лед уже начал поддаваться.
Все считали часы, оставшиеся до победы.
Но внезапно налетел тайфун, он погнал воду из Тихого океана в Ледовитый, и «Челюскин» вместе со льдами стало увлекать назад, на север.
Прошло два дня, и до чистой воды было уже тридцать миль.
На неприспособленном для Арктики пароходе началась зимовка.
Холоднее всего было в каюте Отто Юльевича — три-четыре градуса тепла, но он не разрешил поставить в своей каюте дополнительную батарею.
Он приказал получше обогревать каюту, где жили дети.
Пароход таскало льдами несколько месяцев.
Но люди продолжали научную работу, читали лекции, работали разные кружки. Отто Юльевич вел кружок немецкого языка.
А по ночам пятеро людей тайно пробирались в трюмы и готовили снаряжение к высадке на лед.
В том, что «Челюскин» однажды будет раздавлен льдами, и Отто Юльевич, и капитан Воронин были уверены.
Но они не хотели, чтобы об этом раньше времени на корабле знали все.
Это случилось 13 февраля.
Дул сильный северный ветер. Льды сжимались, громоздились друг на друга, с грохотом рушились.
Огромный ледяной вал подходил к ледоколу.
Наконец льды приблизились вплотную к «Челюскину».
Беззащитный корабль стоял рядом с восьмиметровой надвигающейся стеной. Огромная льдина встала дыбом, пароход качнулся под ее нажимом.
Тут на первую льдину налегла вторая, еще более страшная, и одним ударом борт корабля был разорван.
Несколько минут люди еще надеялись, что все обойдется. Борт разорвался высоко, в надводной части. Быть может, они бы заделали пролом.
Но тут надвинулась еще одна льдина — и страшный удар потряс весь корабль. Вода прорвалась в машинное отделение, в трюмы. Нос корабля начал быстро опускаться в воду.
А люди уже заняли свои посты и выгружали приготовленное заранее снаряжение на лед.
Отто Юльевич и капитан Воронин стояли у трапа и руководили выгрузкой.
Корма парохода задиралась все выше. Пассажирскую палубу заливало водой.
Дальше на судне оставаться было нельзя. Аварий-ноё снаряжение лежало на льдине.
— Все на лед! — скомандовал Отто Юльевич и тут вспомнил об ордене Ленина, которым его наградили за поход «Сибирякова».
Орден находился в каюте.
Вода в каютах была уже выше колен. Плавали книги, сломанный стул колыхался среди битого льда в просторном коридоре парохода.
Отто Юльевич пробрался в каюту. А когда он вернулся на палубу, там стоял лишь капитан Воронин.
— Отто Юльевич, скорей давай, все сошли.
Они стали быстро спускаться.
И в ту же минуту корма задралась почти вертикально.
Внезапно на корме появился человек. Это был завхоз Могилевич. Он замешкался где-то в трюме.
— Прыгай, прыгай скорей! — кричали ему.
Могилевич хотел прыгнуть, но поскользнулся, на него накатились бочки, рухнул разломившийся капитанский мостик.
Через минуту корабль ушел под воду.
Когда челюскинцев награждали орденами, завхоза Могилевича наградили посмертно.
Радист Кренкель поддерживал связь с Большой землей.
Поэтому правительство немедленно узнало о гибели «Челюскина». Спасением челюскинцев руководил Валериан Владимирович Куйбышев.
Спасти их было очень трудно.
Корабль затонул в таком районе Арктического океана, куда ни ледоколы, ни самолеты в зимнее время не добирались.
Буржуазные газеты советовали проститься с надеждой на спасение людей.
Сразу же после гибели парохода Отто Юльевич приказал построить людей и сделать перекличку.
И каждый почувствовал себя на льдине членом борющегося коллектива.
Речь Отто Юльевича была короткой.
Он сказал, что правительство уже знает об аварии и обязательно пришлет помощь.
Они должны стойко ждать этой помощи на льдине и сохранить жизнь каждого человека.
Через пять минут на льдине все работали.
Одни, получив теплую одежду, налаживали кухню.
Другие вылавливали из воды бревна и доски и принялись строить барак.
Третьи расставляли палатки.
Четвертые стали продолжать научные наблюдения.
На другой день они построили барак на пятьдесят человек. В бараке было надежнее и теплее. Стоял мороз более 30 градусов.
Сам Отто Юльевич продолжал жить в своей тонкостенной памирской палатке.
А в это время вся страна следила по газетам за жизнью в лагере Шмидта.
Снаряжались ледоколы, самолеты перебрасывались на Чукотку.
Рабочий день на льдине начинался рано.
В пургу, в сильные морозы люди выходили строить аэродром. На льдине длиной сто шестьдесят метров и шириной — сто пятьдесят надо было срубить все торосы и заструги, отнести их подальше. На всех было два лома и несколько лопат. Пешни утонули вместе с пароходом. Их сбросили на лед, но «Челюскин» перевернул льдину, на которой они лежали.
Поэтому люди работали по очереди, сменяясь через каждые десять минут.
К вечеру усталые люди собирались в бараке.
Отто Юльевич рассказывал им о международных событиях, о новостях в стране. Сводку новостей Москва передавала каждый день специально для лагеря Шмидта. «Лагерь Шмидта» — такой адрес был на телеграммах, правительственных и обычных.
Газеты всего мира печатали сообщения о лагере Шмидта.
Некоторых удивляло, что люди, оторванные от мира, там, на осажденной льдине, не поотнимали друг у друга одежду и пищу, а держатся стойко и даже продолжают учебу и научные занятия.
Главным лектором был, конечно, Отто Юльевич. Он читал лекции на самые различные темы: о современной поэзии и о будущих космических сообщениях, о происхождении языка и по философии. Барак, в котором проходили занятия, был всегда полон слушателей.
— Что бы сделал англичанин на месте Шмидта? — говорил крупный английский государственный деятель Ллойд-Джордж советскому послу академику Майскому. — Ну конечно, для поддержания духа сотоварищей он нагрузил бы их работой. Занял бы спортом, охотой… Но читать лекции по философии!.. Ха-ха-ха!.. До этого мог додуматься только русский!
Сжимающиеся льды то и дело ломали аэродром. Тяжелую работу приходилось начинать снова.
Трещины раскалывали льдину. Одна из них разломила пополам барак. Люди строили ледяные мосты через трещины, ремонтировали жилье.
Помощь была уже близко. Летчики Слепнев, Молоков и Каманин после тяжелых перелетов достигли Чукотки.
7 апреля их самолеты сели на ледовом аэродроме.
Список улетающих был составлен заранее. Первыми в нем были дети и женщины. Последним — Шмидт.
Через несколько дней начались регулярные полеты между ледовым лагерем и материком. Самолеты были маленькие. Летчики нагружали людей не только в крохотные кабины, а даже в фанерные ящики, которые привязывались под крыльями.
Льды снова наступали на лагерь.
Ледяной вал снес кухню. Через день другой ледяной вал смел барак. Но людей в лагере оставалось все меньше.
И вдруг в Москву пришла телеграмма: Отто Юльевич тяжело болен.
Он уже несколько дней чувствовал себя плохо, но держался. Над лагерем проносились жестокие холодные ветры. Морозы не затихали. А он в легкой нерпичьей куртке находился на аэродроме с утра до вечера.
8 апреля у него поднялась температура. Он лежал в штабной палатке и продолжал руководить всеми работами в лагере.
Его уговаривали сесть в один из самолетов и улететь на Чукотку. Ведь регулярные рейсы были налажены.
— Начальник лагеря должен улететь последним, — отвечал он.
А на льдине из ста четырнадцати человек оставалось уже двадцать восемь.
Радист Кренкель принял срочную правительственную телеграмму.
Шмидту приказывалось сдать все дела и срочно вылететь в американский госпиталь на Аляску.