Отто Юльевич часто терял сознание. Но, придя в себя, немедленно требовал доложить о том, как идет перевозка людей. Заместитель не сразу решился показать ему приказ правительства. Сначала даже думали погрузить его в самолет, когда Шмидт совсем потеряет сознание.
К аэродрому его несли на носилках.
У Шмидта было тяжелейшее воспаление легких.
Через полтора месяца челюскинцы ехали из Владивостока в Москву на специальном поезде.
На каждой станции к поезду выходили люди с цветами. Ночью и днем встречали они героев ледового лагеря. На каждой станции происходили митинги.
19 июня в Москве было теплое, яркое утро.
Еще только стало рассветать, а к Белорусскому вокзалу уже собрались тысячи людей.
Просторная площадь была переполнена москвичами. К перрону вокзала подошел поезд.
Из вагона легко выпрыгнул бородатый, немного сутулый, высокий человек. Лицо его было осунувшимся, но глаза светились радостью.
За ним на платформу стали выходить все челюскинцы.
Они ехали на легковых машинах по улице Горького к Красной площади, и вся дорога была в цветах.
Гибель «Челюскина» из трагедии стала победой.
Победой мужественных советских людей над Арктикой.
Этот рейс выполнил свою задачу. Если обычный грузо-пассажирский транспорт прошел почти весь Северный морской путь и до чистой воды ему оставалось полмили, то в сопровождении ледоколов и самолетов ледовой разведки караваны судов должны проходить этот путь обязательно.
Северный морской путь переставал быть лотереей.
Если советские летчики на самолетах советской конструкции сумели разыскать в Северном Ледовитом океане лагерь Шмидта, сесть на льдину, а потом благополучно вернуться назад, значит, авиация должна начать постоянную работу на Севере.
Так появилась полярная авиация.
Всем строительством на северном побережье руководило Главное управление Северного морского пути.
А управлением этим руководил Шмидт.
Многие пытались достигнуть полюса.
И лишь редкие достигали его.
Для многих главным было поставить рекорд, сказать всему миру: «А я был на полюсе».
Отто Юльевич мечтал не о рекорде, а о серьезной научной работе в центре полярного океана.
Для научных наблюдений надо было жить около полюса, и жить подолгу, по крайней мере несколько месяцев.
Экспедиция на полюс готовилась серьезно.
Отто Юльевич сам подбирал людей.
Профессор Визе давно мечтал побывать там. Но в последние годы он был уже нездоров.
Все четверо участников экспедиции: и Папанин, и Кренкель, и Ширшов, и Федоров — были опытными полярниками.
Но зимой перед полетом на полюс Отто Юльевич заставил их тренироваться.
Они жили под Москвой на заснеженной поляне в палатке. На палатке крупными буквами было написано: «СССР. Дрейфующая экспедиция ГЛАВСЕВМОРПУТИ 1937 года».
Отто Юльевич часто приезжал к ним, и они вместе опробовали снаряжение, кастрюли и примусы, пищевые концентраты и одежду.
Однажды он узнал, что будущие полярники спят в спальных мешках не раздеваясь.
И рассердился.
— Все должно быть по-настоящему. Неужели несколько месяцев вы будете жить, не раздеваясь на ночь?
Правительство колебалось — а стоит ли посылать на полюс самого Шмидта? Можно ли рисковать его здоровьем? Пусть лучше полетом на полюс он руководит из Москвы.
Но тут уж запротестовал Отто Юльевич. Ведь о Северном полюсе он стал мечтать еще в первый рейс на «Седове».
К тому же он не может оставить людей среди ледовой пустыни, не прожив с ними в палатке хотя бы несколько дней и не убедившись, что жизнь у них налажена.
Шестнадцать дней жил Отто Юльевич на полюсе вместе с зимовщиками.
6 июня в два часа ночи под лучами яркого солнца Отто Юльевич объявил дрейфующую научную станцию «Северный полюс», самую первую и пока единственную в мире, открытой.
Был поднят советский флаг.
В 1939 году Отто Юльевича избрали первым вице-президентом Академии наук СССР.
Он основал Институт геофизики Земли и руководил кафедрой математики в Московском университете, по-прежнему следил за изданием Большой Советской Энциклопедии, редактировал математические журналы, был членом художественного совета Театра Вахтангова, а теперь и руководил всей научной работой страны.
И, как и раньше, математики были уверены, что он увлечен только математикой, геофизики утверждали, что его любовь — геофизика, а актеры подозревали, что главное дело его жизни — помогать театру.
Началась Великая Отечественная война.
Фашистские войска подошли близко к Москве.
Отто Юльевич руководил эвакуацией всех научных институтов на Урал и в Сибирь. Следил, чтобы каждый научный работник, оставшийся в тылу, был занят нужным стране делом, чтобы был по возможности сыт и одет.
Его квартира в Казани напоминала многолюдное становище. В ней подолгу жили бездомные эвакуированные.
Среди ученых тогда возникали споры.
Можно ли работать над крупными научными проблемами в трудное для страны время? Или надо решать только оборонные проблемы?
Ведь решение фундаментальных проблем пользу даст не через год, а неизвестно когда.
— Крупные научные темы забрасывать нельзя ни в коем случае, — настаивал Шмидт. — Мы должны заниматься фундаментальной наукой и во время войны. Ведь она будет немедленно нужна стране, когда мы победим.
Весь мир славил советского академика Шмидта за то мужество, которое он проявил в борьбе со льдами Арктики.
Но о том мужестве, которое Отто Юльевич проявил, борясь десять лет подряд со смертельной болезнью, почти никто не знал.
А были месяцы, когда он не вставал с постели. И его на носилках переносили к поезду, уходящему в Крым. Многие врачи, хорошие специалисты говорили:
— Из этой поездки Отто Юльевич вряд ли вернется.
Но он возвращался.
В 1947 году из-за туберкулеза горла врачи запретили Шмидту разговаривать.
— Тогда, — сказали они, — появится маленькая, очень маленькая надежда на выздоровление.
Отто Юльевич молчал ровно год. Разговаривал лишь с помощью записок.
Но в записках своих он часто шутил, что только теперь, мол, познав молчание, научился думать.
Именно в это время он окончательно обдумал одну из главных научных работ своей жизни — теорию происхождения Земли и планет, работу, к которой мысленно он возвращался не раз, начиная с 20-х годов.
Через год врачи сказали, что он победил и на этот раз, и позволили ему немного разговаривать.
Шмидт немедленно стал читать лекции в университете.
Часто в его квартире собирались полярники — опытные и только начинающие свой путь.
Перед каждой большой экспедицией будущие участники шли к нему, слушали его советы.
Отто Юльевичу было уже шестьдесят лет.
Часто от слабости он не мог сидеть и даже поднять руку, чтобы дотянуться до карандаша.
Но едва лишь возвращались силы, и он читал лекции о своей теории происхождения Земли.
Раньше ученые считали, что в момент зарождения Земли она была раскаленной, как Солнце, и лишь со временем остыла.
— Когда-нибудь Земля будет холодна и безжизненна, — говорили они.
Отто Юльевич утверждал в своей теории противоположное.
Земля никогда не была раскаленной, как Солнце. Она образовалась от сгущения облаков холодной космической пыли. А разогрелась со временем от распада радиоактивных веществ.
Многие ученые, такие, как академик Вернадский, подтверждали теорию Шмидта.
«На наш взгляд, эти результаты О. Ю. Шмидта представляют собой вклад в планетную космогонию, самый крупный со времени Канта и Лапласа», — писал крупный советский ученый, доктор физико-математических наук Г. Ф. Хильми.