Уже все привыкли, что Отто Юльевич за день появляется в разных районах Москвы, может одновременно руководить множеством людей и учреждений. Что в то же время он выступает с лекциями, пишет статьи и заведует кафедрой алгебры в Московском университете.
Но вот в газетах появляются статьи о Шмидте-альпинисте.
Профессор Шмидт, писали газеты, возглавил группу советских и немецких альпинистов, забрался в неисследованные высокогорные области Памира, открыл несколько новых перевалов, впервые в мире прошел весь ледник Федченко и нанес все неизвестные раньше места на карту.
— Вероятно, это однофамилец известного Шмидта, — думали многие.
Но потом газеты напечатали и фотографии альпинистов. Отто Юльевича легко узнавали все по могучей, роскошной бороде.
Шмидт всегда помнил слова врача о том, что туберкулез будет висеть над ним, как дамоклов меч. Поэтому он старался закалять свой организм.
Шмидт увлекся альпинизмом в 1923 году. В то лето вместе с Валерианом Владимировичем Куйбышевым он поехал в короткий отпуск на Кавказ.
Уже во время своего первого восхождения он едва не погиб.
Это была горная вершина в районе Эльбруса. Отто Юльевич поднимался вместе с проводником, местным жителем. Проводник был опытным человеком, но, поднявшись до границы знакомых мест, дальше идти отказался.
Отто Юльевич отправился выше один. Проводник остался ждать его в тесной пещере.
Ясно, что Шмидт был тогда не очень-то опытным альпинистом. Расщелина под ногами была неожиданная, и Шмидт оступился. Он был избит камнями, падавшими вслед, но руки и ноги, к счастью, остались не сломаны. На помощь вряд ли можно было надеяться, и Отто Юльевич стал выбираться сам. Он лез по отвесной каменной стене, царапал руки, обрывался, падал, снова лез. И все-таки выбрался! На обратном пути он действовал осторожно и к пещере вернулся без приключений.
Он подошел как раз в ту минуту, когда проводник собрался спускаться домой.
— Я думал, ты совсем пропал там, в горах, — сказал проводник.
— Выбрался, — радовался Отто Юльевич. — А есть как хочется! Вы-то сами хоть поели, надеюсь?
— Хорошо поел, — отозвался проводник. — Свой ужин съел и твой тоже съел. Я думал, ты не вернешься. Зачем человеку еда, если он пропал.
Отто Юльевич засмеялся на такое простодушие и зашагал вниз.
Через год Отто Юльевич поехал в короткую командировку в Швейцарию. Там он сумел принести с гор эдельвейсы — пушистые белые цветы, похожие на кошачьи лапки и одуванчик одновременно. Эдельвейсы приносили с гор лишь опытные альпинисты.
Теперь каждый год он старался попасть в горы. Да и сухой свежий воздух хорошо действует на легкие.
А когда в 1928 году на Памир уходила советско-немецкая высокогорная экспедиция Академии наук, конечно же, его выбрали руководителем группы альпинистов.
Были все-таки люди, которые в разговоре о Шмидте с сожалением покачивали головой.
— Как много мог бы сделать Отто Юльевич для математики, если бы целиком отдал себя ей! — говорили они. — Революция отняла Шмидта у математики.
Но вот в 1927 году в математическую столицу мира, в город Геттинген, съезжаются известные математики из многих стран на «летний семестр». Зимой они преподают в своих университетах, в тихих кабинетах готовятся к спорам, вынашивают идеи, а летом обмениваются этими идеями.
Руководил заседаниями крупнейший математик того времени Гильберт.
Впервые о своих теориях сообщали Биркгоф, отец кибернетики Винер.
И все-таки доклад Отто Юльевича произвел ошеломляющее впечатление на ученых.
От большевика, государственного деятеля из Советской России ученые ожидали скорее пропагандистских речей. Помнили, что когда-то, в студенческие годы, он написал несколько интересных работ. Но были ли у него достижения в математике после этого — неизвестно.
И вдруг этот государственный деятель совершает огромное математическое открытие.
«Теорема теории групп, известная под именем теоремы Шмидта, представляет собой одну из основных теорем современной алгебры. Это теорема такого ранга и значения, которые в каждой области математики насчитываются единицами… Теорема О. Ю. Шмидта… принадлежит именно к фундаментальным, большим открытиям, которые навсегда останутся в науке», — скажет позже академик П. С. Александров.
Так в Европе узнали, что в Советской России развитие математики, как и других наук, не остановилось.
Сразу появились десятки статей в газетах.
Ради Отто Юльевича организовывались всевозможные официальные приемы, его уговаривали выступить на различных собраниях, посетить университеты столиц мира с докладами. Но дела звали его в Москву.
В России готовилась первая правительственная экспедиция в Арктику.
— Как хорошо, если бы вы согласились стать начальником экспедиции, — сказали Отто Юльевичу в ЦК партии.
Отто Юльевич колебался.
«Выдержат ли легкие?» — думал он.
Легкие выдерживали сухой морозный воздух на Памире. Там он поднимался на такую высоту, на которой можно было жить лишь в кислородном костюме.
Но зато в Арктике новые неизученные земли. Даже неоткрытые. Миллионы лет существуют они на Земле, но о них не знает никто. Их надо нанести на карту.
На первый взгляд это странно: математик — и вдруг полярный исследователь.
Но ведь Нансен был зоологом. А химик Менделеев пытался отправиться к Северному полюсу на ледоколе «Ермак».
Шмидт согласился.
Так он стал правительственным комиссаром северных земель.
Так он пришел в Арктику.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Все, что было дорого на свете, оставалось позади. А что ожидало впереди? И сколько лет пройдет прежде, чем доведется увидеть все это снова?.. Чего бы в тот миг не отдал за возможность повернуть назад!»
И ВОТ ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР
И вот последний вечер.
Столько ждал я его, так стремился на ледокол, и отчего-то сейчас мне было слегка грустно.
Мальчишки кончили чистить котлы, выскочили на палубу, все черные, сбросили с себя измазанное насквозь тряпье, влезли голые на борт и ласточками полетели в Двину.
Самолет так и не прилетел. «Русанов» еще не готов. А мы выходим завтра утром.
Огромной оравой мы отправились в город.
Зашли на базар.
— Давай свежего молочка хлебанем, — предложил Динамит, — не скоро такого попробуешь.
Подошли к молочному ряду. Старуха, вся укутанная в платок, налила нам по кружке.
Молоко было густое, прохладное.
— Не жарко вам, бабушка? — спросил старушку Динамит.
— Не жарко. А ты откуда такой, что спрашиваешь?
— Я с «Сибирякова».
— С «Сибирякова»? — обрадовалась старушка. — Возьмите еще творожку, творожку моего возьмите. Денег не надо, нет. Вы меня там вспомните хорошим словом, если зазимуете, а денег не надо. Скажете: вот у бабки Федосьи молоко пили…
Даже на базаре говорят о зимовке.
Я-то сначала об этом не думал. Считал, что раз обязались, раз получили задание, значит, должны пройти весь Северный морской путь за одну навигацию.
— Тебе легче, — сказал мне Малер — Динамит. — Ты на «Русанов» — и домой. А мы как завязнем во льдах. Льды ведь не знают о нашем задании.
Но мне в любом случае легче не будет. Ведь я перейду на половине пути на «Русанов»…