Издав громкий рык, медведь встал на дыбы перед Радославой, разведя в стороны когтистые передние лапы. Маленькие глазки зверя искрились лютой злобой. Миг — и девушка будет разорвана на куски кровавого мяса. Твор с воплем бросился к сестре, понимая уже, что не успевает и что его ножичек ничто для такого матерого зверюги. Радослава не спускала с медведя глаз. Словно бы удерживала его взглядом, знала — от медведя не убежишь, поймает и растерзает. И все же не удержала. Зверь шагнул вперед, навис над девушкой мохнатой смердящей горою, отгоняя набросившегося на него Твора, лениво махнул лапой. Отброшенный со страшной силой, отрок отлетел далеко в кусты. Зверь раскрыл пасть… И вдруг, завопив, словно человек, повалился на землю. Дернулся пару раз и затих. Отошедшая от страха Радослава подошла ближе — зверь был мертв, а из левой глазницы его торчала длинная боевая стрела! А позади, у елей, кто-то смеялся. Девушка обернулась и увидела статного красивого парня, русоволосого, худощавого, но — видно было — жилистого, сильного, привычного к невзгодам. Парень стоял, широко расставив ноги и держа в опущенной левой руке тяжелый составной лук с накладками из лосиных рогов, смеялся. Хохотал даже, словно никогда еще не видал ничего смешней разъяренного медведя.
— Ну, хватит ржать-то, — краем глаза увидев, как из кустов выбирается Твор, хмуро прикрикнула на парня Радослава.
— Извини. — Незнакомец пожал плечами. — Больно уж смешно получилось.
— Куда уж смешнее…
— Как этот медведюга на тебя шел, лапы расставил — словно полюбовничек на свидание, жуть как похоже.
— Тебе б такого полюбовничка.
— Да не сердись ты… Издалека пробираетесь? — Парень бросил быстрый взгляд на охающего Твора.
— Тебе какое дело? — не сдавалась Радослава.
— Да никакого, — пожал плечами незнакомец. — Просто спросил. Интересно, куда это вы на ночь глядя идете?
— Куда надо, туда и идем.
Твор присел перед мертвым зверем.
— А медведь-то матерый! Эвон — шерстяга — то. А уж когти… Неужто такого зверюгу можно стрелой завалить?
— Можно, — усмехнулся парень. — Правда, не всякой. Это ромейская стрела, ее используют против катафрактариев.
— Против кого? — удивленно переспросил Твор.
— Катафрактарии — это закованные в тяжелую броню всадники, — терпеливо объяснил незнакомец и кивнул на зверя: — Свежевать будем?
Радослава фыркнула:
— Свежуй, если тебе надо…
— Да я б освежевал. — Парень присел на корточки. — Просто думал, что вы мне поможете.
— Конечно, поможем! — Твор незаметно погрозил кулаком сестре. — У меня и нож имеется. Острый.
— Ну, тогда за дело… Чего зря стоять?
— И то правда…
Твор с незнакомцем ловко сняли с убитого зверя шкуру и вырезали лучшие куски мяса — больше было не унести, хотя жаль — сожрут волки да лисы. Радослава не выдержала и тоже принялась помогать, ловко раскладывая на снегу только что отрезанное мясо.
— Куда понесем? — вытирая о снег окровавленные руки, осведомился Твор. — В твое селение?
— Нет здесь поблизости никакого селения, — усмехнулся парень.
— Как нет? — воскликнула Радослава. — А род куницы?
— Куницы? — Незнакомец присвистнул. — Эвон вас откуда занесло… Куницы в шести днях пути на восход отсюда.
— В шести днях? — одновременно ахнули беглецы. — Однако далеко ж мы забрались.
— Так вам к куницам надо?
— Да теперь и не знаю, — развел руками Твор.
— К куницам, к куницам, — перебила его Радослава. Так и не уходил из ее сердца кудрявый красавец Ардагаст.
— Жаль, что нельзя предупредить куниц… — тихо, себе под нос, произнес Твор.
Радослава не обратила на его слова внимания, чего нельзя было сказать о незнакомце.