Уверен, что здесь должны быть и те, кому просто не повезло, кто и в самом деле достоин сочувствия. Но всё-таки большинство здесь - последняя шваль, которую приговорили к смерти, но позволили пожить чуть подольше. Их более удачливых коллег, скорее всего прирезали на арене, не дали помучиться. А тех, кто поздоровее сюда отправили по принципу, что с паршивой овцы - хоть шерсти клок.
Я уже видел много неприятных типов. Например, та банда дезертиров, которую мы вырезали в лесу. Видел я и трусов, которые не сгодятся для того, чтобы встать в первый ряд фаланги. У всех у них есть что-то неправильное в ауре, что-то вроде увечья, этакая гнильца. Не скажу, что могу однозначно определять, за что отвечает та или иная патология ауры, но в первом приближении способен отфильтровать однозначно негодных. Естественно, всё это на уровне интуиции. Я ещё ни разу не видел идеальной ауры, у всех что-то да не так. Иногда это следствие недугов физических, иногда - душевных. Я пока не настолько крут, чтобы сортировать так запросто.
Всего я отобрал три сотни, от чего толстяк-управляющий схватился за сердце. Почти не притворно, по виду у него и в самом деле предынфарктное состояние случилось.
- Да расслабься ты. У меня просто взгляд... - я хотел сказать замылился, и сказал бы, если бы слово подобрал. Но не знаю латинского аналога, потому сказал: - устал. Завтра утром закончим. Мазни этих мелом по волосам, а утром я закончу отбор. Скорее всего, больше половины тебе останутся.
Толстяк расслабился, но не слишком. Даже сотню работников потерять - и то много:
- Я их отдельно посажу. Уже темнеет, работать больше не будут, - управляющий отдал распоряжения, а мы отправились в палаточный лагерь.
Как же хорошо тут пахнет, после вони и пыли внизу, в карьере. Осенние травы и в том, и в этом мире гораздо ароматнее, чем весенние или летние. Те приторно сладкие, а эти источают приятную тяжёлую горечь.
Всегда любил вот такое время года, когда ещё тепло, и вроде бы ничто не предвещает увядание природы, но оно уже витает в воздухе.
Сосны. Мне их очень не хватает. Скучаю по ним. Точнее, по запаху, который они источают в жару. Особенный, неповторимый. Жаль, что мы через альпы будем зимой переходить, вряд ли утолю этот симптом ностальгии.
- Позволишь высказаться, Апиций? - вечером у костра разговор начал Фауст Каниний. Он ходил мрачнее тучи после посещения на рудников.
- Буду рад, если поделишься своим мнением не срезая острых углов, - ответил я совершенно искренне. Он, читающий ару, кивнул благодарно.
- Ты юн, и, возможно, не видишь... Эти люди... Они отбросы. Хуже зверей. Утратили человеческий облик. И я не про то, как они выглядят. Ты же видел их ауру? Она совсем не человеческая. Взгляни на мулов, которые тащили наши вещи, - он указал на животных. - Похоже? А теперь посмотри на любого из нас. Да даже этот, - он скривившись ткнул пальцем в трусливого мессианина, - и то больше подходит для службы в легионе.
Я осмотрел все указанные "учебные пособия", сравнил с воинами из городской когорты.
- А что ты скажешь про меня? Только честно! - свою ауру, как и Сферу, увидеть невозможно. Например, когда Анна сама исправляла свои подключения, мне приходилось водить её рукой, чтобы она не промахнулась мимо контакта. Так что я не видел себя со стороны, и было бы интересно послушать мнения такого специалиста.
- Я не понимаю. И это честный ответ, как ты и просил. Я не уклоняюсь. Поверь. Ты вроде ещё ребёнок, - Фауст осёкся, но я махнул рукой, мол, продолжай, сам знаю. - Вот! А другой бы в твоём возрасте оскорбился. А ты относишься к своим недостаткам так естественно, будто речь не о тебе, а о каком-то постороннем. Твоя аура совсем не детская, плотная. Я сначала думал, что это потому что у тебя Полная Сфера, но мой... В общем, я знаю человека, который был знаком с Калигулой...
Я прикинул. Дед, наверное. С его смерти примерно тридцать лет прошло. Хотя. Может, и отец. Фаусту на вид уже под сорок.
- У того аура была рваной, как и полагается безумцу. Сфера - да, полная, как у тебя. Необычная. А аура у него была обычного человека. Ты же просто другой. Я не видел такого ни у кого.
- Но реакции-то в ней правильные? Ты видишь, когда я злюсь, или испуган?
- А разве ты злился или пугался? Пока я такого не замечал. Но да, всё в ней нормально, по-человечески. Не то что у тех, кого ты отобрал в легионеры.
Фауст решил «съехать» с темы и для закрепления эффекта заткнул себе рот кляпом из каши, принялся интенсивно и усердно её пережёвывать как в той сказке про старика и старуху. Помните, когда дед набирал в рот воду, а старуха, видя, что он молчит, сама переставала браниться?
- Что, вообще нет достойных на твой взгляд? - я не сдался и снова начал тот же разговор.
- Ну, не то чтобы совсем. Десяток-другой из трех сотен может и сгодятся. Но не больше. И пробуждённых ты зря всех отобрал. Они-то самое дерьмо из всех.
Командир осёкся, поспешил засунуть очередную порцию каши в свой слишком болтливый рот.
В общем-то, я и сам понимал, что пробудились они не от того, что пили амброзию три раза в день. От хорошей жизни такое не случается. Почти у всех пустые глаза, потухшие. Тех, у кого был звериный блеск я сразу забраковал. Такие мне не нужны. А вот этих, возможно, удастся пробудить. Не в смысле дара, а в смысле отношения к жизни. Правда, я пока не знаю как. Надеюсь, опционы знают. Это такой "сержант" среди легионеров. Назначается вне сословий, отсюда и название (exp.: optio - свободный выбор). Обычно, самый опытный из рядовых идёт на повышение. Именно они учат новобранцев дисциплине и прочим воинским премудростям. Только на их опыт и уповаю.
- А вы что думаете, верующие в Мессию? - спросил я парочку, сидящую рядом и прислушивающуюся к разговору.
Они переглянулись. Видно, что-то уже успели обсудить.
- Мы удивились, как ты безошибочно определял наших братьев. Тебе знакомы наши условные знаки?
- Скрещенные пальцы? Не сразу заметил. Только к концу отбора, - признался я, а Фауст, как я понял, намотал сведения на ус. Неужели сам не увидел? Не верится.
- А другие? - Агриппа покосился на легионера.
- Не приметил. Да и не причём они. Я не выискивал ваших. У меня свои критерии. Я искал людей, которые здесь оказались незаслуженно, по стечению обстоятельств. Те три сотни - все из таких. Я так думаю. Завтра ещё отбракую по другим критериям. Только вы не ответили. Какое ваше мнение?
Мужчины опять переглянулись.
- А, идите вы в... вашу геенну огненную! Не желаю из вас клещами тянуть каждую мелочь. Оставайтесь наедине со своими детскими секретиками, - я отвернулся от мессиан и приложился к тарелке перловки.
На следующее утро я не спешил к рабам. Позволил им понервничать. Я просил администрацию не сообщать им, для чего их отделили в сторону. Пусть теряются в догадках. С испуганными легче работать.
- Вчера, легионеры, пришедшие со мной, сказали мне, что служить Риму - это честь. А набирая в легион таких отбросов как вы, я позорю всю военную историю и предков... Так. Вот эти трое, вон тот и вон того - забирайте. Пусть медленно подыхают ковыряя камни.
Я указал на тех, в чьих аурах появились признаки насмешки. Морды у них грязные и небритые, по ним ничего не прочитать. Да и ауры, в общем-то, тоже сплошная грязь, но по ним хоть что-то видно.
- Стойте! Я хочу послужить Риму! Дайте мне шанс! - орали двое, перекрикивая друг друга, за что получили тяжёлые удары кнута от надсмотрщиков карьера. Всё-таки виден профессионализм в его применении. Часто пользуются, но, как вижу, только действительно по делу.
Остальные отбракованные шли смиренно, можно даже сказать, безразлично. Внешне. Но внутренне только один воспринял это с радостью, остальные были разочарованы. Видимо, думали, что будет шанс сбежать. Наивные.
- Вы же не как те идиоты, которые решили, что сбежать от меня будет проще, чем с каменоломен? Что мы вас вооружим, а вы сможете поднять мятеж? Ясно. Вон та компания, все назад, звенеть кандалами. И вот эти трое.