нула кровь, полетели осколки кости. Дальнейшего правитель не разглядел - на него набежал дикарь чуть не на две головы выше ростом, и принялся быстро, торопливо, но со страшной силой рубить Посланника мечом. Найл пригибался и закрывался щитом, всем нутром чувствуя, как в стороны разлетаются щепки. Еще немного - и щита просто не останется. Найл выпростал из-под щита обломок копья с наконечником, и несколько раз наугад черканул снизу вверх, надеясь попасть хоть куда-нибудь. Противник неожиданно заорал. Найл воспользовался секундной заминкой, выглянул над краем щита и уже достаточно расчетливо вогнал остатки копья дикарю в живот. Оставив сулицу с теле врага, правитель отступил и обнажил меч. Внезапно он ощутил, что правый глаз начал слипаться. Найл быстро провел запястьем по глазу - кровь. Значит, голове все-таки досталось. И Посланник Богини понял, что сейчас его убьют. Быстро и неумолимо. Кровь из раны зальет глаза - и зарежут, слепенького. Он опять протер глаз запястьем, затравленно оглядываясь по сторонам. Но дикари больше не набегали. С разных сторон еще доносились отдельные стуки, бряканье железа, но и те постепенно затихали. Остались слышны только стоны раненых, да липкое чваканье скручивающих в кронах коконы пауков. Схватка окончилась. Найл с облегчением опустил меч и наугад послал мысленный призыв. Откликнулись сразу двое смертоносцев, спустились вниз. Посланник оттер, как смог, кровь с головы, восьмилапые быстро закрыли рану паутиновой шапочкой и разбежались к своей добыче. Правитель, осторожно ступая среди убитых и раненых, побрел по лесу, пытаясь разобраться с потерями. Скоро стало ясно, что ремесленники попали в засаду по самой полной схеме: пройдя под затаившимися в кронах лучниками, они наскочили на ловушки, самострелы и капканы, шарахнулись назад. Лучники открыли огонь - землекопы второй раз кинулись через полосу ловушек, теряя людей с каждым шагом, и тут им навстречу встали из-под земли затаившиеся в схронах дикари. Непривычные к бою, не ожидавшие нападения, перепуганные, потерявшие две трети людей ремесленники оказались практически не способны оказать сопротивления. Правда, это вовсе не значит, что они не пытались хоть как-то отмахиваться копьями и мечами от врагов, и некоторые из ударов все-таки достигали цели. К тому времени, когда братья подоспели на помощь, северян оставалось в живых считанные единицы - но и дикари успели расстрелять все стрелы, лишились ловушек, устали в бою, да и просто не ожидали повторного нападения. Короткая схватка стала последней для двух десятков пеших захватчиков, и еще два десятка оказавшихся практически безоружными лучников пауки парализовали ядом и развесили по деревьям в виде живых пищевых консервов. Теперь девушкам предстояло собрать немалое количество раненых - дикари не успели добить практически никого из пострадавших в схватке, многие попавшиеся в капканы отделались переломами ног, а попавшиеся в ловчие петли имели шанс и вовсе обойтись без единой царапины - если только остались живы, провисев почти час вниз головой. - Похоже, нам придется провести здесь всю ночь, - понял Найл. Посланник Богини установил мысленный контакт с оставшимся в лагере Дравигом, попросил его передать Порузу приказ прислать в лес на помощь ремесленников - братьям по плоти вынести всех раненых просто не по силам. Потом он сдвинулся на пару сотен метров к селению и вместе с пауками начал устанавливать заграждение из паутины. Точнее, Посланник указывал, где и насколько плотно нужно натягивать липкие ловчие нити, а восьмилапые сновали от дерева к дереву, надежно перекрывая лес белой стеной. Найл подстраховывался на случай, если ночью к уничтоженной засаде подойдет подкрепление или просто смена. По счастью, новых врагов ночью не появилось. Правда, назвать ее спокойной тоже трудно. Десятки раненых, впав в беспамятство, метались по земле, стеная и громко молясь. С дикарями просто - пауки пробежались по полю битвы, нанося вчерашним врагам парализующие укусы, и они замолчали. Но поступить так же со своими Найл не мог - хотя и понимал, что большинство из них до рассвета не доживет. Обычно он излечивал или, по крайней мере облегчал страдания раненых на поле битвы - но в этот раз, после того, как горячка боя улеглась, рана на голове дала о себе знать сильнейшими болями, и помогать другим Найл никак не смог. С первыми лучами света стали просыпаться легко раненые, просить есть или попить - на торопившиеся на выручку братья никакими припасами себя обременять не стали. В нарастающем кошмаре Найл мог только прикрывать глаза, взывать к Великой Богине о терпении и надеяться, что помощь от Поруза подойдет как можно быстрее. Внезапно в душе Посланника возникло острое чувство опасности - настолько сильное, что он обнажил меч и подтянул к себе щит, тревожно оглядываясь по сторонам. - Опасность, опасность, - наконец правитель понял, что эмоция рождается у него в сознании. В прямой мысленный контакт вступил Дравиг, который стремился передать Найлу все то, что происходит в оставшемся воинском лагере. Обычно не Посланник подключался к объединенному сознанию пауков, а они подключались к нему, резко усиливая ментальные способности, но теперь все было наоборот. Дравиг пытался передать ему не просто картинку того, что видит сам, а долину глазами сразу всех смертоносцев. Найл с непривычки никак не мог сосредоточиться, настроиться на нужное состояние, и видел то глянцевые спины жуков-бомбардиров, засевших в высокой болотной траве и прикрывающих оборону со стороны реки, то шерифа Поруза, который стоит у повозки Стива и что-то ему объясняет, то затаившихся в траншеях стрелков, то бегущих в ужасе ремесленников, то ровный прямоугольник фаланги, и ползущие на него по полю вездеходы... - Вездеходы! Шок от увиденного мгновенно поставил все на свои места, и Посланник Богини осознал картину поля надвигающейся битвы целиком. Два вездехода ползли по полю справа и слева от пыльной серой ленты дороги, а за ними медлительной трусцой двигалась похожая на стаю зеленых навозных мух армия дикарей. На глазок их казалось около трех сотен человек. Многие из них сжимали в руках мечи, но большинство предпочитало в качестве оружия копья или небольшие каменные топорики на длинной рукояти. На пути врага замерла фаланга из трехсот строевых копейщиков. Они стояли по всем правилам, плотной "черепахой" создав единое целое, мощную стену, которую, казалось, не способна проломить ни одна сила. Ремесленники, в отличие от воинов, в свои силы особенно не верили, и спешили разбежаться кто в сторону болотной травы, а кто в сторону леса, явно надеясь раствориться среди буреломов. Вездеходы катились прямо на фалангу, защищавшую ворота в лагерь. Расстояние быстро сокращалось. - Бегите! - попытался мысленно крикнуть Найл. - Бегите, бегите, - вторили ему смертоносцы. Копейщики стояли. Триста метров, двести, сто пятьдесят. Они дружно, единым движением опустили копья, нацелив острия на накатывающиеся вездеходы. Их было два, внешне почти одинаковых. Вездеход высшей защиты отличался только вдвое большей шириной гусениц - что поделать, за толщину брони приходится платить лишним весом. Сто метров. Найл заметил мелкое искрение на стволах излучателей, и копейщики начали падать. Ровными рядами, как и стояли. Несколько секунд и трехсот храбрых воинов, готовых отдать жизнь за свою землю, не стало. Вездеходы прокатились по рассыпавшимся доспехам и стали заворачивать в сторону дороги. Они явно считали, что очередная битва с безмозглыми и безоружными средневековыми феодалами закончилась. Дикари, похоже, считали точно так же, поскольку примерно треть из них потянулась в лагерь и принялась шнырять по палаткам, а две трети повернули за вездеходами, выстраиваясь им в хвост плотной толпой. - Дравиг, арбалетчики! - взмолился Найл. - Они должны меня услышать. Направь все силы, разумы всех пауков на передачу приказа арбалетчикам... Вездеходы катились по дороге - впереди высшей защиты, позади легкий. Следом топали дикари. Ни те, ни другие, ни третьи пока не видели, что лесной участок дороги заставлен крупными каменными надолбами. - Дорога! - изо всех сил старался донести до стрелков свой приказ правитель. - Дорога чуть выше лагеря. Цель на дороге, чуть выше лагеря. Правда, пока там были только вездеходы, которые неторопливо двигались наверх. Вот они проехали, к намеченному Найлом месту приблизились дикари. - Залп!!! Посланник Богини увидел, как на ровном склоне холма внезапно появилось множество темных точек, почти одновременно щелкнули тетивы сотни арбалетов, и несколько десятков дикарей упали на месте. Точки на склоне исчезли, а дикари замерли в недоумении, не желая поверить в то, что с ними произошло. Ведь умирать на поле боя обязаны другие, а не они! Появилось еще несколько десятков голов, мелькнули стрелы. Это лучники-лесачи, им не нужно по полминуты арбалеты перезаряжать. Упало еще несколько дикарей. Оставшиеся возмущенно взвыли и повернули в сторону холма. - Залп! Вихрь арбалетных болтов еще раз проредил темную толпу, но перелома в ее сознании еще не произошло, дикари еще мнили себя непобедимыми и пыталась развернуться для атаки. Вот, наконец, и вездеходы заподозрили неладное, стали неуверенно заворачивать с дороги вправо. Лучники выглядывали часто, стреляли каждый сам по себе. Результат их огня казался не очень заметен, зато и уследить, где и когда выскочит очередная голова было совершенно невозможно. На склоне тут и там стали появляться желтые проплешины - вездеходы начали ответный огонь. - Залп! Почти наполовину опустошенные ряды дикарей заколебались. Странное зрелище - порыв для атаки уже угас, бежать они еще не готовы психологически, а залечь под потоком стрел не догадываются. - Залп! Дикари покатились с холма назад, но вездеходы стояли и практически непрерывно вели огонь. Трава желтела и осыпалась пылью, брустверы траншей потекли, как песок - но люди, люди продолжали выглядывать, выпускать стрелу кто в цель, а кто хотя бы в направлении цели, и тут же прятались назад. Вот плечи стрелка вдруг остались без головы, а тело безвольно сползло вниз. Вот тоже самое случилось с другим... Но чаще всего моменты выстрелов излучателей и выглядывания лучников из траншеи по времени не совпадали - и стрелки оставались целы и невредимы. Вот терпение водителей вездеходов лопнуло, и тяжелые машины двинулись вперед, готовые стрелять в упор и давить неуловимых арбалетчиков гусеницами. Найл ощутил, как в животе засосало легким холодком, словно он проглотил пригоршню ночной изморози, а окружающий мир начал постепенно светлеть. - Нет! Великая Богиня, нет! Только не сейчас... Со звоном рассыпались монеты по каменному полу. Граф де Сен-Жермен, окинув Посланника Богини взглядом, с удивлением приподнял брови и положил меч на стол: - Что с тобой, демон? Ты в крови, твоя голова совершенно белая. - Отправляй меня обратно, граф, - потребовал Найл. - Скорее! - Ты ранен? Может, передать тебе воды и мазь от ран? - Отправляй меня обратно! - Я хочу помочь тебе, демон, - попытался убедить правителя де Сен-Жермен. - Назад! - зарычал Посланник. - Если Верховный Магистр не увидит меня рядом, он развеет меня в порошок, и больше никогда не увидишь своего золота! Отправляй меня назад! - Шуниров нонтан и, - торопливо забормотал дворянин, с опаской погладывая на плененного демона, - оге анеж... Найл ощутил пряный смолистый запах хвойного леса, мягкую подушку толстого слоя сухих иголок, услышал стоны раненых. - Дравиг, где ты?! Ты меня слышишь?! - Я рад слышать тебя, Посланник, - в мысленном послании сквозило огромное облегчение. - Наш контакт прервался так неожиданно, что я подумал о твоей гибели. - Я жив. Что с вездеходами? Паук тут же дал полноценную общую картину, но Найлу опять пришлось, теряя драгоценные минуты, настраиваться на ее восприятие. Да, вот оно - прямо перед лицом медленно прокатывалась по узким каткам металлическая гусеница. Похоже, легкий вездеход наскочил на ловчую яму правой гусеницей и завалился в нее боком. Из такого положения его не смогла бы вытащить ни одна сила. Тяжелый вездеход въехал в одну из ловушек мордой. Он ухнулся передом вниз, но корма его выступала высоко над землей, а гусеницы отрабатывали задний ход, быстро подрывая край ямы. Самое главное - из такого положения он не мог стрелять назад. Стрелки, успевшие разобраться, откуда им грозит основная опасность, в полном соответствии с заветами Посланника Богини, подбегали сзади и набрасывали на него всякие тряпки - выворотки, покрывала, снятые с себя куртки, стремясь закрыть смотровые щели и приборы. Еще четверо торопливо несли два толстых длинных кола, видимо заготовленных для частокола. Имея возможность наблюдать за всем полем боя, правитель заметил, что почти две сотни уцелевших после первой атаки дикарей выбегают из лагеря и, потрясая копьями, устремляются на траншеи, на выручку своим железным покровителям. Стрелки, занятые усмирением "железных жуков", почти не обратили на это внимание. Лишь считанные единицы опять схватились за арбалеты - но что могло значить десять-пятнадцать стрел, когда нужно остановить двести разъяренных бойцов? Однако дикари снизили скорость наступления - часть атакующих вытащила из-за спин луки и начала выпускать ответные стрелы. Вездеход высшей защиты ожесточенно крутил башней, наугад паля во все стороны, но сектор обстрела сузился до узкой щели справа и слева, да и набросанные на броню тряпки достигли своей цели, не давая водителю разглядеть, где находятся враги. Подбежавшие стрелки с ходу вогнали кол под катки одной из гусениц. Бревно резко дернулось, и от сильного рывка люди отлетели на несколько метров в сторону. Похоже, их изрядно покалечило. Однако печальный пример не испугал двух других стрелков и они вогнали в катки заклинившей гусеницы еще один кол. На этот раз все обошлось благополучно - но дикари приближались и в любую секунду могли смять стрелком и освободить вездеходы из западни. Со стороны дороги перед самыми глазами промелькнули тени. Когда они отдалились на несколько десятков метров, Найл увидел спины шестерки всадников - отряд Синего флага пошел в самоубийственную атаку. Дикари увидели нового врага, остановились, развернулись, кое-кто попытался даже выпустить стрелу - но движение шестилапых коней оказалось слишком стремительным. Спустя пару секунд длинные шипастые копья вошли в человеческую плоть, нанизывая по два-три человека на каждое копье. Инерция первого удара раскидала дикарей в разные стороны, конница пробилась сквозь их строй практически насквозь, но все-таки завязла и остановилась. Забыв про все на свете, дикари принялись ожесточенно добивать отважных рыцарей. - Дравиг, пора! - отдал приказ Посланник. Это было единственное возможное мгновение для атаки: никто из дикарей не смотрел на лес, никто не натягивал луки, обстреливая склон холма. Картина битвы стремительно накатилась на правителя - восьмилапые выскочили из леса и помчались вперед через траншеи. Найл успел увидеть, как тяжелый вездеход дернулся пару раз, пытаясь хоть чего-то добиться единственной рабочей гусеницей, его окончательно заклинило поперек ямы и он затих. Потом траншеи остались позади. Теперь можно было наносить щедрый удар парализующей волей, не боясь зацепить стрелков - и смертоносцы это сделали. Движения дикарей замедлились, а у большинства - и вовсе прекратились. Восьмилапые воины накатывались сплошной серой лавиной и втыкали хелицеры в шею, плечи, обнаженные ноги обездвиженных врагов. Затем смертоносцы принялись закатывать свои жертвы в паутиновые коконы. Все они были смертельно голодны, и никто из двуногих не имел права попытаться отнять у них их законную добычу. Битва заканчивалась. Вездеход высшей защиты прочно сидел в яме и уже не делал попыток вырваться, хотя башенка с излучателем продолжала зловеще вращаться; легкий вездеход лежал на боку и не подавал вовсе никаких признаков жизни непрерывно катящаяся левая гусеница больше напоминала не жизнь, а предсмертную агонию. Теперь требовалось подумать о том, как извлечь из-под тонкой скорлупы брони засевших внутри водителей. Тут Найл обнаружил, что проблему успели разрешить до него: несколько стрелков волокли из леса охапки хвороста, недоделанные колья и заготовленные для кашеваров дрова, сваливая все это в яму к легкому вездеходу. Вскоре над "железным жуком" весело заплясали языки пламени. Стрелки начали довольно переговариваться - по всей видимости, обсуждали, насколько вкусным окажется запеченный жук. Дрова полетели и в яму со вторым вездеходом. Найл не очень надеялся на успех этого предприятия - степень защиты вездехода обязана гарантировать безопасную работу экипажа на планетах с любым климатом - но останавливать людей не стал. Кто знает, вдруг чего-нибудь, да получится? Вдруг системы искусственного климата не рассчитаны на температуру открытого пламени? Естественно, существует немало планет, на поверхности которых плавится металл - Меркурий, например. Но что может понадобиться человеку в таких адских местах? По телу опять прокатилось ощущение смертельной опасности. Найл увидел, как арбалетчики прыгают в свои траншеи, а смертоносцы разбегаются, взвалив на спины коконы с дикарями. И одновременно - увидел как над далекими темными кронами в сторону долины мчится ослепительно белый крест. - Похоже, в воздушном шаре сегодня сидит смертоносец, - мысленно отметил Найл. Уж очень точная и ясная было картинка. Глиссер молниеносно промелькнул над долиной и умчался дальше, гася скорость и совершая широкий разворот. Однако поле недавней битвы уже опустело. Исчезли восьмилапые воины, унеся почти всех дикарей, попрятались по траншеям арбалетчики, затаились в траве и зарослях перепуганные ремесленники. Только два огромных костра, полыхающих под вездеходами, да разбросанные тут и там мертвые тела свидетельствовали о недавнем напряженном сражении. "Костяная птица" промчалась над долиной раз, еще раз, не находя цели для своего оружия, а потом прицельно ударила излучателями по лесу: с высоты воздушного шара стало видно, как пожелтела целая полоса от долины и до открывающегося за перелеском поля. Глиссер пошел на следующий разворот, но тут лопнуло терпение у арбалетчиков. Не имея толкового командования, они стали на свой страх и риск высовываться из траншей и вести беспорядочную стрельбу. При той скорости, с какой мчалась "костяная птица", Найл глубоко сомневался, что хотя бы один из ста выпущенных арбалетных болтов достигал цели, однако подобный обстрел вряд ли прибавлял бодрости пилоту. Особенно, если учесть то, что отвечать на обстрел он не мог. При его скорости и высоте, глиссер не мог стрелять со снайперской точностью, а палить наугад в склон, на котором находились сразу дав вездехода с астронавтами, пилот не рисковал. Еще один стремительный полет - и глиссер умчался обратно к морю. Стрелки вылезли из траншей, окружили засевшие в ямах вездеходы. Часть побежала за свежими дровами. Вот на легком вездеходе открылась боковая дверца, откинулась в строну. Из раскаленного нутра появились две руки, голова. Стрелки сбежались поближе, кое-кто поднял арбалеты. Разумеется, у астронавтов имелись с собой бластеры - но водителю хватило ума понять, что вылезать из кабины вверх не так удобно, чтобы сразу можно было начать палить во все стороны. А может, его мозги успели запечься до такой степени, что о сопротивлении он уже и не помышлял. Нет, не он - она. Найл увидел, как стрелки валят на землю и связывают за спиной руки не мужчине, а женщине. Что ж, видать таковы нравы двадцать второго века, если за штурвал боевой машины попадает представитель слабого пола. Связав женщине руки, стрелки схватили ее за волосы и поволокли в сторону от огня. На некоторое время картинка долины смешалась: Найл почувствовал жуткий аппетит, и понял, что смертоносцы насыщаются. Когда он снова смог видеть происходящее, то над вездеходом высшей защиты полыхало пламя метра четыре высотой, возле истерзанных всадников внизу копошились люди, а рядом с лагерем разгорались костры кашеваров: война-войной, а человек все равно должен есть хотя бы пару раз в день. - Дравиг, постарайся вызвать шерифа Поруза, - попросил Найл. - Я хочу знать о потерях. - Он здесь, - откликнулся старый смертоносец, и правитель увидел бегущего к нему северянина. - Трое рыцарей живы, Посланник, - сообщил шериф, глядя пауку прямо в глаза. Порузу за время службы у князя Граничного много раз приходилось пользоваться паучьей почтой, и он чувствовал себя спокойно и уверено, отчитываясь перед командующим армией на расстоянии в два десятка километров. - Только все здорово исколоты. Отважные дворяне. Больше сорока погибших среди стрелков. Раненых почти нет, жуки попадали только в головы. Еще десяток ремесленников попали под свист птицы в лесу. Из строевых копейщиков не уцелело никого. Найл послал шерифу эмоцию сожаления и напомнил, что в лесу, у него на руках, тоже имелось изрядное количество раненых. - Я покормлю ремесленников и пошлю их к тебе, Посланник, - пообещал Поруз. - Через час я попрошу советника Дравига послать тебе мысленное сообщение. - Хорошо, - согласился правитель и откинулся на лесную подстилку. Хотя сам он и не участвовал в сражении, однако чувствовал себя так, словно битый час махал мечом. - Раненые просят воды, - подошла к правителю Юлук. - А у нас ни у кого ни глотка нет. - Сколько их всего? Вопрос повис в воздухе. Девушки родились в Великой Дельте, прошли все побережье, Серые горы, пустыню, Приозерье и северное княжество. Они сражались с Магом, с людьми-лягушками, с северянами, с князем Граничным, с жуками, наконец. Они прошли все - голод, холод, гибель друзей, школу охоты на насекомых и уроки сражений на мечах. Однако по сей день никто не удосужился научить их ни считать, ни писать. - Много? - переспросил Найл еще раз. - Много, - кивнула девушка. - Понятно, - зачесал в голове правитель. Он никак не рассчитывал на то, что ему придется застрять в лесу с полусотней беспомощных людей на руках. - Юлук, если идти отсюда в сторону заболоченных мест, - Найл махнул в сторону реки, - то там можно найти воду. И еще. Пауки сыты, пусть немного поохотятся, а добычу отдадут вам. Костры теперь можно разводить, ничего не опасаясь. Дикари теперь не скоро созреют для очередного нападения. - Хорошо, Посланник, - девушка отправилась отдавать необходимые распоряжения. Правда, никаких емкостей для воды братья с собой не брали, но раз Юлук не задала такого вопроса, значит знала, как поступить. Возможно, фляги нашлись на телах мертвых дикарей. Посланник на несколько минут провалился в сон, из которого его вывал мысленный призыв Дравига. - Посланник, раненые отказываются уезжать в тыл! - сообщил шериф Поруз, стоя перед смертоносцем. - Просто отказываются и все! Хотят наступать вместе с войсками! - Они хоть легко раненые, - потряс головой, разгоняя дрему, Найл. - Сами идти смогут? - Большинство - да. В повозках нуждаются рыцари и всего несколько стрелков. - А сколько у тебя повозок? - Шесть. Три под воздушными шарами, и три от последнего продовольственного обоза. - Плохо, - в этот миг правитель подумал не о нежелающих расставаться с боевыми друзьями стрелках, а о полусотне раненых рядом с тобой. Три телеги для них все равно что ничего. - Ладно, Поруз, думай сам. Посланник вспомнил еще об одном месте, где есть заботливые руки, крыша над головой и почти наверняка имеется пара десятков повозок - о столице Муравьиного баронства. - Как там второй "жук"? - Никак, - откликнулся шериф. - Не вылезают. Может, они предпочли не сдаваться? - Ну да, как же, - буркнул Найл. - Этим демократам только на чужие жизни плевать, а свою они берегут. Похоже, система защиты температуру огня "гасит". Не проймут их ваши костры. - А что тогда делать? - Подожди, дай подумать... - несколько минут Найл размышлял, оценивая устройство вездехода высшей защиты. Вроде, конструкторы позаботились о защите от всех мыслимых и немыслимых опасностей. Хотя... Найл усмехнулся: - Эй, шериф! У тебя там, вроде, пара десятков пращников должна быть? - Да, есть. Из Северного Хайбада. - А выведи-ка ты их, и поставь метров со ста по "жуку" пострелять. - Так не пробьют железо-то, Посланник? - А ты попробуй. Шериф ушел. Но спустя полчаса правитель увидел одетых в легкие туники мужчин, раскручивающих ремни. Вот один выпустил камень - от точного попадания пошел такой гул, что Найлу показалось, будто эхо донесло звук аж до его стоянки. Потом послышался звук очередного попадания, потом еще одного. - Отлично, - усмехнулся правитель. - Посмотрим, сколько сможет высидеть водитель внутри громыхающей железной коробки. Однако тут же стало ясно, что водитель так же успел задуматься над этим вопросом: дверца вездехода распахнулась, на дно ямы, прямо в пылающий огонь, вывалилась женщина и тут же, на вскидку, открыла огонь из бластера. Прежде, чем северяне сообразили, что происходит она успела свалить четверых человек не краю ямы. Быстро вскарабкалась по бороне наверх, спрыгнула на землю, резко дернула вперед головой и упала лицом вниз. Из затылка торчало бумажное оперение арбалетного болта. - Все, - подвел итог Посланник, - больше вас в долине ничего не задерживает. Собирайтесь, и двигайтесь в сторону поселка. В поселке ждите меня. Ничего не поделаешь, обстоятельства сложились так, что повозки для раненых правителю придется добывать самому. - Юлук! - окликнул он. - Да, Посланник, - как оказалось, девушка оказалось совсем рядом. - Воду принесли? - Нет еще, - вздохнула Юлук. - Я послала десять человек, но они еще не вернулись. - Тогда сделаем так, - Найл придал своим мыслям безапелляционную уверенность, которая исключала возможные возражения. - Я возьму с собой тридцать девушек и тридцать пауков, а ты с остальными останешься здесь, у раненых, и будешь ждать повозки. Юлук просто пожала плечами и пошла помогать подругам оттаскивать мертвецов в сторону, в небольшую, залитую водой котловинку, стремясь избавиться от тел до того, как они начали гнить. Сборы оказались недолгими: смертоносцы спустились в деревьев, девушки подняли оружие и отряд по тропинке двинулся через лес. Уничтожение ударного отряда дикарей отнюдь не означало, что в захваченных ими селениях больше нет постов и гарнизонов, поэтому, выйдя к окраине столицы баронства, Найл дождался темноты и только после этого начал прощупывание окружающего пространства. Для начала Посланник мысленно отодвинулся от копошащихся в сознании вопросов, о том, что хорошо бы найти еды и воды, о том, что для раненых потребуется как минимум полтора десятка повозок, что из вездеходов выскочило всего два человека, а в экспедиции Флойда было семеро участников. Он присел в сторонке, как садится рядом с тропинкой отдыхающий путник, и наблюдал, как клубящийся сгусток проблем шевелится в сознании и постепенно тает, не получая необходимого для своего существования интереса со стороны разума, ментальной поддержки. Тренированный разум Посланника Богини из равновесия не могло вывести ничто, и суетливые мысли становились все более и более мелкими и незаметными, пока, наконец, не исчезли совсем. Разум правителя стал чист и гладок, как Серебряное озеро ранним тихим утром. И тогда Посланник разлил свое сознание вокруг себя. Ничем не сдерживаемое внутри земной оболочки, не скрученное вихрями мыслей или проблемами тела, не зажатое рамками привычек или необходимостью действий, сознание расширилось во все стороны на много, много километров, и Найл увидел окружающий мир таким, каким видят его привыкшие к ментальному восприятию смертоносцы. Мертвенный мрак над головой, темная холодная земля и серые силуэты деревьев. Теплые розовые искорки мелких глупых существ, ухитрившихся скрыться среди ветвей, красные огоньки домашних животных алые точки от разумов людей. Мир ментального плана. Только побывав здесь, становилось понятно, почему пауки не делят предметы на живые и мертвые. Если человек привык считать себя, смертоносцев и жуков-бомбардиров существами разумными, прочих насекомых, рыб и животных глупыми, но обладающими сознанием, растения живыми, но не имеющими сознания, а камни, песок, воду - мертвыми объектами, то пауки признавали имеющим разум все, что только существует под солнцем. Ведь оставить свой след в ментальном плане способен только разум. Если ушедшая в мир мысль ощутила присутствие камня - значит камень обязан обладать хоть мельчайшим, хотя бы крошечным сознанием. В пространстве, занимаемым угловым домом, светилась только одна угловая точка. Найл потянулся к ней, ощутив теплое дыхание жизни, а потом прильнул всем своим существом - не принимая пищу почти двое суток, правитель чувствовал себя в ментальном плане холодным, замерзшим существом. Часть живительного тепла передалась душе Посланника, а алая искорка, утратив часть энергии, заметно потемнела. Несколько мгновений Найл "прислушивался" к ее состоянию, а потом потянулся сознанием дальше, в глубину поселка, легким жестом руки приказав отряду двигаться вперед. Он знал, что часовой в угловом доме спит, пока его душа получает от тела внезапно потерянную в коротком ментальном соприкосновении энергию. Ничего не поделаешь, сон во время военных действий - это гарантированный смертельный приговор. Найл открыл глаза, стараясь не потерять состояние отсутствия разума, медитации, молитвенного экстаза, недеяния - как называлось оно в различных верованиях и религиозных конфессиях, и двинулся вперед, следом за пауками, первые из которых уже заматывали часового в кокон, и своими хладнокровными девушками. В домах справа и слева тоже мельтешили огоньки - Найл потянулся сознанием туда, ощутил беспокойство и детях и урожае, расслабился: крестьяне. Нет, крупного гарнизона здесь находиться не может. Основные силы должны были отправиться на уничтожение воинского лагеря в долине. А здесь где-то прячется максимум сторожевой дозор. Посланник жестом разделил отряд пауков на две части и послал восьмилапых вправо и влево. Прощупывать сознание смертоносцы умели ничуть не хуже его. Все, что требовалось от них в данный момент, так это убедиться в том, что в домах готовятся ко сну мирные люди, а не злобные дикари. Сам правитель двинулся в сторону замка, ведя за собой одних девушек. Мысли обитателей пары домов, встреченных на пути, явно принадлежали крестьянам, а вот высокий барак, полный светлых белых разумов заставил Найла понервничать: он понял, что именно барак облюбовал для ночевок гарнизон соседнего селения. Но нет - здесь в бараке содержали ездовых камнеедок, отдыхающих перед началом очередного трудового дня. Обойдя барак, девушки вышли на площадь пред храмом Семнадцати Богов точно таком же, как и у соседей. В окнах храма горел свет, а на ментальном уровне внутри горело сразу пять алых огоньков. Один рядом со входом внутри, с трудом удерживающий себя от сна в ожидании полуночи, когда можно будет поднять следующую смену, трое в глубине здания, и еще один наверху, на втором этаже, под самой колокольней. В "верхнем" разуме сквозило беспокойство за ушедших наказать кровожадных жестоких феодалов друзей. По сообщению пилота с глиссера - вездеходы попали в ловушку, а все безмозглые дикари бесследно исчезли. Теперь требовалось найти людей и идти выручать девчонок, пока они не умерли с голодухи в своих железных коробках. - Кажется, нашелся еще один этнограф, - одними губами прошептал Найл. - На первом этаже трое спят, еще один у дверей. Пойдем сами, или подождем восьмилапых? - Сами, - беззвучно кивнула ближайшая девушка. Порываться через дверь правитель не захотел - выломать створки из толстых резных панелей было бы не так просто. А вот окна защищала всего лишь тонкая решетка. Девушки рассыпались по соседним дворам, и вскоре нашли то, что требовалось: заготовленные до ли для ремонта, то ли для строительства толстые ошкуренные бревна. Стараясь не шуметь, девушки подняли два бревна и понесли к храму. Нападающие разделились на два отряда по пятнадцать человек. Десятеро взяли бревна, а группы по пять бойцов приготовились к броску. Разбег! Бревна, легко снося решетки и рамы на своем пути, вошли в окна и легли на подоконники. Найл, первым со своей стороны, вскочил на ствол и первым забежал в окно. Внутри вскакивали на ноги еще не разобравшиеся ни в чем спросонок дикари. Посланник резко выбросил вперед сулицу в направлении плечистого мужчины с татуировкой в виде глаза на груди - острие вошло точно в зрачок. Правитель выдернул оружие, побежал к двери, мимолетом отметив, что двух других толком не проснувшихся врагов уже успели тщательно истыкать другие братья. Воин у двери вскочил с пола, издал какой-то кошачий угрожающий вопль, закрылся щитом и подхватил небольшой, совсем игрушечный на вид топорик. Запахнулся. Найл, не дожидаясь его броска, метнул сулицу. Его копье легко пробило плетеный щит, но в дикаря не попало, пригвоздив щит к стене. На несколько мгновений двуногий отвлекся, избавляясь от перекосившегося орудия обороны, но именно в эти мгновения в него полетело еще несколько копий, пять из которых достигли цели, пронзив тщедушное тельце и войдя глубоко в стену. - Уходим, уходим, - поторопил девушек Найл, скинул с тяжелых створок засов, первым выскочил на улицу, метнулся в сторону и затаился. Все нападение заняло не более полуминуты. Посланник, стиснув зубы, громадным усилием воли изгнал из сознания всю нервозность, все нужные и ненужные мысли и, расслабившись, потянулся частью души назад в храм, туда, где шумно грохоча по ступеням бежит вниз астронавт, расслышавший звуки боя. Вот он выскочил в молельный зал, поводя из стороны в сторону иглой бластера, остановился. Распластанные тела валяются под разбитыми окнами, ночной охранник приколот к стене несколькими копьями, но, как ни странно, еще продолжает жить, хрипя и роняя с уголков рта на пол розовую пену. Астронавт пожалел несчастного - послышался легкий хлопок, мелькнула искра разряда, и раненый обмяк, избавившись от бессмысленных мучений. Астронавту пришла в голову совершенно дикая мысль про какие-то "зеленые береты" - настолько дикая, что он сам удивился ее бредовости. Со стороны окон послышался шорох, и игла бластера мгновенно повернулась туда. - А ведь там опасность, - попытался Найл проникнуться этой мыслью до мозга костей и толкнул ее в молельный зал. - Там, за окном, творится что-то страшное и непонятное. Там затаились враги, готовые растерзать всех и все своими длинными страшными зубами, порвать клыками, растоптать тяжелыми копытами... Посланник тихонько скользнул в открытую дверь, бесшумно подкрался к замершему в напряженной позе астронавту и со всей силы опустил ему на голову меч - правда, плоской стороной. Двуногий осел на пол, колыхнулась под комбинезоном крупная грудь. - Ну вот, опять женщина, - удивленно хмыкнул Найл, вышел на крыльцо и позвал к себе братьев. - Думаю, в селении больше никого нет. Есть смысл поставить охранение и до утра лечь отдохнуть. Завтра будет тяжелый день. - Нашли двоих дикарей и уничтожили, - услышал правитель мысленный отчет сходящихся к площади смертоносцев и удовлетворенно кивнул: - Да, несколько часов можно отдохнуть. Братья по плоти выволокли на площадь тела убитых врагов и благополучно вытянулись на полу освобожденного храма.