— Это что еще за чертовщина? — спросила Земельда голосом гораздо более высоким, чем обычно.
— Споровые мины, — жестко отозвалась Эмберли, очевидно совершенно не желая терять времени на пустые разговоры.
— Содержащие своеобразную биологическую кислоту, насколько я могу судить, — любезно пояснил Мотт.
К счастью, все мины в одной группе склонны были взрываться в одно и то же время, а значит, от них относительно несложно защититься, если сохранять бдительность…
— Пригнись! — рявкнул я на нашего эрудита, навскидку стреляя из лазерного пистолета и сбивая еще один смертоносный воздушный шар, который уже нацелился на его голову.
Еще несколько разорвалось вместе с ним, и шрапнель из осколков со стуком отлетела от брони Эмберли, заставив нас, остальных, неуютно передернуться.
— А эти, кажется, являются аналогом гранат… — В голосе Мотта звучала обычная заинтересованность, несмотря на то что смерть только что прошла очень близко от него. — Понадобится, конечно, нетронутый экземпляр, чтобы сказать с уверенностью, но моя догадка заключается в том, что внешний панцирь состоит из небольших сегментов хитина, связанных хрящевой тканью или, возможно, мышечными волокнами…
— Заткнись и беги, — посоветовал я, подавая самый наглядный пример.
То зрелище, которое я больше всего страшился увидеть, — колышущаяся масса хитиновой брони и бритвенно острых когтей, — надвигалось на нас со стороны мануфакторий, и была эта волна настолько плотной и так хорошо скрытой пылью, которую поднимали бесчисленные когтистые конечности, что становилось совершенно невозможно рассмотреть, где в ней заканчивается одна форма жизни и начинается соседняя.
— Высматривайте больших тварей! — посоветовал я, устремляясь к челноку. — Если сможете завалить их, то весь рой в целом потеряет связность действий.
— В теории это отличная идея, — сказал Пелтон, в то время как его команда залегла за посадочным пандусом и принялась с энтузиазмом стрелять в живую стену из когтей и жвал. — Только вот разглядеть их сложновато.
И конечно же, он был прав, но от этой правоты было не легче. Масса верещащих хищников надвигалась на нас, подобно цунами, и прикрывающие нашу группу выстрелы были не более эффективны, чем попытки забросать врага мелкими камешками. Орда кошмарных тварей неумолимо настигала нас со скоростью, которая казалась бы невозможной, если бы мне не приходилось видеть это ранее (а еще — бежать от нее, подобно вспугнутой крысе из водосточной канавы, когда у меня имелась подобная возможность. Но это к делу не относится).
С другой стороны, рой держался настолько плотно, что промахнуться было тоже трудно, даже на расстоянии, на котором вести прицельную стрельбу обычно невозможно. Следуя примеру наших товарищей, мы тоже начали стрелять, поливая хитин лазерными зарядами, а Эмберли — разрывными снарядами из тяжелого болтера. Если говорить честно, никакого реального действия это не возымело, но особых усилий с нашей стороны тоже не требовало, а почувствовали мы себя гораздо лучше (насколько это было вообще возможно в столь опасных для жизни обстоятельствах). Мелта Юргена, конечно, могла бы сказать более веское слово, но если бы он остановился на время, требующееся для стрельбы из тяжелого орудия, то уже через несколько секунд стал бы кормом для гаунтов. Отчего ему не пришло в голову просто выкинуть эту тяжесть и взять лазган, я не имел ни малейшего понятия, но ведь речь идет, как вы понимаете, о Юргене, а если какое-то решение приходило ему в голову, там оно и застревало (и к счастью для нас, как выяснилось).
— Они не успеют! — раздался в воксе голос Земельды с прорывающимися нотками паники; это не было особенно полезным для нас замечанием, хотя и не согласиться с нею я не мог.
Орда истекающих слюной тварей была теперь до ужаса близко, и передовая линия хормагаунтов вырвалась вперед, нетерпеливо растопырив когти. Термагаунты позади них двигались в чуть более спокойном темпе, и у меня внутри все перевернулось, когда я заметил, как их наросты, полные телоточцев, раздвинулись, готовясь выплюнуть их в нас прямой наводкой. За ними вырисовывался еще более крупный силуэт, в котором самым опасным была не способность плеваться жуками, не когти и жвала, а разум, способный направлять коллективную волю роя, координируя действия этой разномастной орды и, по сути, сплавляя ее в единый организм, нацеленный на наше уничтожение.