Странно. Работы у нее не было, социальное пособие она не получала. Это удивительно. Никаких просроченных платежей. Каким-то образом она платила по счетам, не имея дохода. Сбережения? Вряд ли.
Он открыл глаза. Откуда-то она получала деньги на жизнь. В декларации Хелена указывала, что имеет небольшое состояние, но никаких счетов на ее имя не нашли. Ячейки в банке у нее тоже не было.
Винтер хотел подробнее узнать, как она жила до переезда в Хисинген. Он съездил на квартиру в Бакаплане, поговорил с молодой парой, которая теперь там жила. Те выглядели так, словно их застали на месте преступления.
И чем она занималась? Пока не объявился ни один работодатель, ни одна школа. Ни один из родителей детишек, которые, возможно, играли с Йенни. Действительно… такое одиночество даже представить трудно. Одинокая мама и одинокий ребенок.
В справочнике Гетеборга нашлось сто сорок пять Андерсенов, но никто, по-видимому, в родстве с Хеленой не состоял. Во всяком случае, никаких звонков не было.
Телефон в квартире появился три месяца назад. До этого ее в списках абонентов не значилось.
Сейчас октябрь. Хелена поставила телефон десятого августа. Где-то она купила аппарат. Пока они не знали где. Двадцатидевятилетняя женщина покупает первый в своей жизни телефон… Почему? Отчего не поставила телефон раньше? Денег не хватало? Может, этот аппарат ей кто-то подарил?
Нет, скорее всего произошло некое событие, после которого она поняла, что ей нужен телефон, размышлял Винтер. У нее появилась необходимость быстро кого-то найти, если потребуется. Боялась чего-то? Понадобился ли ей телефон, потому что она боялась? Или по какой-то причине захотела, чтобы ее можно было разыскать в любое время?
Через семь дней после того, как абонемент вступил в силу, она была мертва. Они получили распечатку от телефонной компании. Успела позвонить только дважды… причем оба раза звонила в телефонные будки. Один звонок в будку на Вогместарплац, четырнадцатого августа в полседьмого вечера. Другой — в будку на автобусном терминале в Хедене. На следующий день, пятнадцатого августа, тоже вечером. Оба раза она звонила сама и говорила недолго — каждый разговор занял около двух с половиной минут. «Это очень мало», — подумал Винтер. Он набрал номер Рингмара и засек время: прошло две с половиной минуты, а они ничего не успели обсудить.
Так… входящие звонки. Ей звонили трижды. Два из них непосредственно предшествовали ее звонкам и были сделаны именно из тех самых телефонных будок. Кто-то сообщил о своем прибытии на условленное место и дождался ее звонка. Зачем?
Третий звонок был сделан из квартиры в Майорне.[19] Разговор продолжался ровно минуту. Звонила женщина по имени Май Сведберг. «Шестнадцатого августа? — спросила она. — Не помню… А я была в городе? Наверное, неправильно набрала номер. Да-да, что-то было… Трубку взял ребенок, а потом подошла женщина… Куда я звонила? По-моему, зубному врачу. Да, пожалуйста, вот его номер».
Они проверили — номера Хелены Андерсен и стоматологической поликлиники отличались одной цифрой.
— Проверь ее, — на всякий случай сказал Винтер Меллерстрёму.
Стопка рисунков Йенни становилась все тоньше, и он продолжал с ними работать. Часть рисунков оказалось трудно истолковать, другие были более ясными и подробными. Наверное, это не зависит от возраста. Скорее, от настроения. Или усталости.
Мотив все время возвращался: машины и лодки, лица в окнах. Лес… или просто несколько деревьев, определить трудно. Дорога — чаще коричневая, иногда черная. Солнце и дождь… как правило, одновременно. На всех рисунках события вне дома. Дома ей, наверное, было скучно. Интерьеры ее не интересовали.
Он рассматривал очередной рисунок. Дом с крутой крышей. На самом верху — датский флаг.
Датский флаг. Белый крест на красном поле. Дом стоит на лугу — трава изображена несколькими зелеными штрихами. Стены белые.
Он просмотрел остальные рисунки и нашел еще один с датским флагом.
Итак: два рисунка с датским флагом.
Больше двадцати с лодками.
На трех рисунках за рулем машины сидит мужчина с торчащей вперед черной бородой.
Он положил «датские» рисунки рядом и остолбенел. Вместо привычного «Йенни» рисунок подписан «Хелена». Он перевел взгляд на второй — «Йенни». Винтер проглотил слюну и стал быстро пересматривать рисунки. Один из «автомобильной» серии тоже подписан Хеленой. Такой же, как и остальные, почти никаких отличий. Пять рисунков с лодкой. Подпись точно такая же, сделанная неумелой детской ручонкой. Тот же мотив, такое же, на его дилетантский взгляд, исполнение.