– Любопытно, – покачал головой профессор. – Надеюсь, вы нам расскажете все, что произошло на Земле, пока мы тут, как говорит наш коллега, «кимарили»?
– Если это будет вам интересно, с удовольствием, – пожал плечами Яр.
– Надеюсь, у вас больше нет к нам претензий по поводу отсутствия катализатора? – спросил Кирилл Андреевич.
– Анализатора, – поправил Яр. – Нет, вопрос исчерпан. Но теперь проблема у меня.
– Что еще? – хором спросили Леха, Мария и Голиков.
– У меня нет связи с паснетом.
– Это еще что такое? – спросил Кирилл Андреевич.
– Это как в древности интернет, только раньше можно было перемещать информацию, а теперь…
– Во как! – перебив, воскликнул Леха. – Никогда не думал, что меня живьем в древние люди запишут.
– Прощу прощения, – сказал Яр, – я не хотел вас обидеть.
– Да какие обиды, братан, шучу я, – рассмеялся Алексей.
– М-да! – вздохнул профессор и добавил: – Я тоже никогда не думал, что человек может прожить более тысячи лет.
– Товарищ, а вы можете объяснить, что с нами происходит? – неожиданно спросил Трухин у новичка.
– Могу. Я, кажется, понимаю, что произошло и со мной, и с вами, – сказал Яр. – Но мне необходимо немного подумать. У меня нет связи. Это очень плохо.
– Да у нас ни у кого нет связи. Все мобилы сдохли! – сказал Алексей.
– Что сдохло? – спросил Яр.
– Телефоны в смысле, – пояснил Леха. – А у тебя, кстати, есть телефон?
– Нет, – улыбнулся Яр. – Телефонов на Земле нет уже давно, лет пятьсот.
– А как же вы общаетесь? – удивился Москворецкий.
– Через анализатор памяти, – постучал себя по лбу Яр. – Подключаюсь к глобальной системе Паснет и говорю с теми, кто пожелал мне ответить.
– Запутал ты меня совсем! Слушай, – решил сменить тему Леха, – а что это за имя у тебя такое – Яр?
– Ярослав, – улыбнулся парень. – У нас принято обращаться к человеку по первым двум буквам.
– Если меня зовут Леха, значит я Ле? – улыбнувшись, сделал вывод Москворецкий.
– Да, – кивнул Яр, – но в каталоге такого имени нет.
– Что еще за каталог? – удивленно спросил Леха.
– Каталог имен нашего континента, – ответил Яр.
– Как все у вас мудрено. А Алексей есть?
– Да, это общеизвестное имя.
– Значит я и Ле, и Ал? Правильно?
– Второе предпочтительнее, – сказал Яр. – А псевдонимы запрещены.
– Это еще почему? – удивленно спросил Леха. – Кому они помешали?
– Слишком много было совершено зла на Земле под псевдонимами, – ответил Яр, – и поэтому Высший совет их просто запретил. Да и к тому же они стали бессмысленными после открытия Закона о Всемирной Памяти.
– У меня что-то голова разболелась, – сказал Ле-Ал. – Всё как-то смешалось, нужно передохнуть. Только вот проблема: а чем ужинать-то будем? А, народ?
Все молчали, отозвался лишь Матвейка:
– Может, рыбки уловить?
– А на что ты ее улавливать будешь? – язвительно спросил Леха и рассмеялся.
– Если рыба в реке есть, барин, можно и палкой, – не смутился Матвейка.
– Ты это, мужик, – сказал Алексей, – прекращай нас тут баринами погонять, мы все тут равны. Одна беда на всех.
– Понял, ваше благородие.
– Ну вот, вы гляньте на него, я ему про Ерему, а он мне про Фому. Ну какое я тебе «благородие»?
– Прости, барин, неграмотный я. Как надо-то? – Матвейка чуть не заплакал.
– Леха я! Понимаешь, Алексеем меня кличут. Вот так и называй. Понял? Не барин, не благородие…
– Хорошо, ваше сиятельство, – выпалил Матвейка.
– Ты не доводи меня, Матвей, – нахмурился Леха и сжал кулаки.
– Так подскажи, барин, как правильно величать-то? – взмолился мужик.
– Так я тебе уже сто раз объяснил. Называй меня Лехой.
– Нельзя мне так своевольничать, можно и кнута получить…
– Какой кнут? Я тебе что, рабовладелец или помещик? Вот скажи, похож я на помещика?
– Да, ваше благородие, очень похож! – радостно закивал Матвей. – Вылитый наш барин, когда тот в город сбирается.
– Тьфу на тебя, Матвей, ты точно дурак.
– Точно-точно, барин, дурак, каких свет не видывал, так что ты не серчай на меня, ладно? Я без злой воли, вот тебе крест! – Матвей перекрестился.
– Да пойми же ты наконец, Матвей, родной ты мой, нет тут теперь ни холопов, ни бар, ни господ, ни товарищей. – Леха покосился на делегата, тот следил за каждым его движением.
– Товарищи есть! – возразил Трухин.
– Мыкола, успокойся, – сквозь зубы процедил Леха, – не мешай мне проводить политико-воспитательную работу, а наши с тобой товарищи остались в двадцатом веке.
– Что за фамильярность? Почему вы себя так ведете? Вы хотите сказать, что сейчас другой век? – раскрыл рот Трухин.