У Шака добавилось оборудования — сейчас к его спине был прикреплен продолговатый тубус черного цвета. После небольшой заминки Кира классифицировала его как малый ремонтный набор модели «Зи-Зум».
Мой наставник Мор всё так же сидел в своем кресле, расслабленно положив руки себе на колени. Облачённая в прозрачный круглый шлем голова была откинута немного назад и упиралась в удобный подголовник десантно-штурмового кресла. Все его три глаза сейчас были закрыты, и у меня создалось впечатление, что он спит или глубоко над чем-то размышляет. Но в следующее мгновение Мор очнулся и, открыв свой центральный глаз, обратился к нашему технику.
Его голос звучал через мембраны шлема глухо и спокойно:
— Нет в ретрансляторе жизни давно уже. И нет в том вины звездного камня, в этом повинны воины Митхар. Увидеть всё это должны мы своими глазами.
После этих слов Мор открыл остальные оба глаза и, шустро соскочив со своего кресла, быстро прошел сквозь силовое поле, отсекающее нас от той части отсека, где ранее находился спущенный мною трап.
Переглянувшись между собой, мы по одному последовали вслед за ним, покидая наш челнок. Выполняя инструкции пилота, посадившего корабль на поверхность планеты, я покидал его последним. В той части отсека, которая находилась за делившим его пополам силовым полем, уже не было атмосферы челнока, и царил космический холод и вакуум.
Поступил доклад от Киры, сообщившей мне о температуре и биологической активности на поверхности Луны в радиусе пяти километров.
С легким волнением я ступил на лунную поверхность и, ускоряя шаг, направился за моими удаляющимися спутниками. Наш путь лежал к небольшой возвышенности, на которой и находился наш ретранслятор.
В моём Шикре передвигаться по поверхности Луны получалось абсолютно естественно. Не было ощущения невесомости или чего-то такого, что затрудняло бы мое передвижение. Как будто я шел не по поверхности спутника Земли с притяжением в одну шестую от земного, а пробирался ночью по какому-нибудь каменистому ущелью, где-нибудь на участке своей заставы. Дышалось мне при этом легко и свободно. С каждым шагом меня охватывала легкая эйфория.
Я на Луне! Надо же, я иду по Луне!
С интересом осматриваюсь по сторонам. Мы на обратной стороне, Землю отсюда не видать, но зато в четырех километрах от нас прекрасно видно кое-что другое, не менее интересное.
— Потерпевший крушение спасательный корабль расы Митхар, — поступил доклад от Киры, как только я сфокусировал взгляд на перевернутой пирамиде. — Сканер биологической активности Шикра не обнаруживает живых существ на объекте. Рабочее состояние спасательного корабля расы Митхар с вероятностью сто процентов равно нулю.
До корабля змееголовых, как я уже отметил ранее, было всего четыре километра, и рассмотреть его более детально мешала сопка, за которой он и потерпел крушение.
— Оставим его. Мертв он сейчас и нам бесполезен, — отвлек меня от созерцания пирамиды спокойный голос Мора.
Я даже не заметил, что остановился, во все глаза разглядывая место древней катастрофы. Опомнившись, чертыхнулся и заспешил за своими друзьями.
Да, правильно сказал Мор — здесь метеоритом и не пахло!
Вокруг разрушенной конструкции, что когда-то была ретранслятором, в разных позах лежали с десяток тел воинов Митхар, слегка припорошенных лунной пылью. Позы и скрюченные пальцы рук говорили о том, что их смерть наступила в результате удушья — такое я уже видел в тоннеле, когда мы с Декаром пробирались из Ковчега на поверхность. Там, правда, они захлебнулись, но пальцы рук, поднесенные к мордам, были скрючены точно так же. Трое воинов Митхар находились возле искореженного, оплавленного и обожженного со всех сторон вытянутого цилиндра ретранслятора, сжимая в своих руках двухлезвенные копья. Еще семеро сидели или лежали кто где, прижав к себе свое оружие и поднеся скрюченные пальцы рук к маскам своих шлемов.
Я сейчас первый раз увидел шлемы змееголовых воочию. На Земле они ими не пользовались по причине, как я понимаю, выхода из строя энергетических накопителей скафандров. Поэтому почти на всех изображениях, что мне встречались в усыпальницах, митхарианцы были изображены без шлемов. Только древние египтяне на своих фресках изображали что-то отдаленно напоминающее увиденное мною сейчас. Здесь же у всех десятерых шлемы были абсолютно разные, и ни один из них не повторялся. Общая форма была схожая, а вот оформление нет.
Украшенный красивыми символами митхарианский шлем представлял собой остроносую маску, которую при желании можно было бы принять за голову диковинной птицы или какого-нибудь неизвестного животного. Узорчатые символы, густо покрывавшие шлем, могли сойти за их перья или шкуру. Изящный затыльник шлема перетекал на спину и заканчивался где-то между лопаток. Я даже залюбовался необычной красотой чужеродной формы.