— Концерт готовим, — горделиво произнес старик.
— Даже концерт, — и у тетушки Шабшар хитринка зазвучала в голосе. — Что так молодежь нашу завлекло…
— Не что, а кто, — ответил дед Зура. — Дочка Ермоона. В ней дело. Со многими директорами работал я, но такой шустрой девки еще не видел. И знающая, и обходительная, к каждому подход найдет, любого упрямца улестит… Ей-богу! Талант в ней такой…
— А это… не пустая?..
— В нем?
— Ну это… серьезная… с парнями-то?
— А-а, ты вон что… Еще какая серьезная! Она вроде ждет этого… сына Баши Манхаева. Из армии.
— Да-а? Есть у нее, значит?
— Есть-есть. Не из той семьи, правда, не одобряю, если между нами… Но молодые — они сами…
— Сами, сами!
Не укрылось от деда Зуры, что Шабшар словно бы обрадовалась чему-то… Но чему?
Тетушка Шабшар, выйдя из дома, проводила старика до тропинки. Тот, окинув взглядом покосившуюся, с подгнившими венцами избу, сказал то ли сочувственно, то ли с долей осуждения:
— Чего ж не строитесь?
— Мой Атут все собирался, да не успел. Сначала фронтовые раны в постель его загнали, а потом и совсем…
Тетушка Шабшар промокнула кончиком головного платка сразу сделавшиеся мокрыми глаза.
— Ладно, не будем об этом, — вздохнул дед Зура. — У тебя вон какой сокол остался. Не одна. И в передовых твой Болот ходит…
— Молод еще.
— Молодость — не грех. А разве колхоз не поможет построиться? Все мы поможем.
— Да был разговор… Но председатель еще осенью пообещал, что выделит нам квартиру в тех новых домах… тех самых.
— Тоже хорошо, — обрадованно воскликнул дед Зура. — Готовое получите. Еще лучше. Дай-то бог!
Так — в разговорах с хозяевами о том, о сем, заручаясь согласием поработать на воскреснике, — пробежал дед Зура еще несколько домов. Оставалось заглянуть к своему ровеснику и старому приятелю Дамдину. И любопытно было узнать: не дрыхнет ли Хара-Ван, сын Дамдина, будет ли он со всеми в общественном деле? Тот ведь еще парень: не знаешь, что ждать от него…
У Дамдина много детей, давно выросли они, живут своими семьями здесь, в Халюте, и в дальних бригадах, родная кровь, но все ж отрезанные ломти: уже не тревожится отцовская душа за них… А вот Хара-Ван, меньшой, своенравный, непутевый отхончик…[19] Этот не дает покоя, с ним, как говорится, не заскучаешь. Что ни неделя — какая-нибудь выходка: то подерется, то напьется, то — как недавно было — прыгнет с верхушки сосны на стоящую внизу лошадь. Чуть кобылу не загубил и себе колени расшиб, потом дней пять с клюкой не расставался. И как с гуся вода!
Старуха ходит по сыновьям и дочерям — помогает нянчить внуков и правнуков, появляется дома, чтобы постирать да прибраться да вдоволь попилить Хара-Вана за его проделки… и снова ее нет. А старый Дамдин, выходило, обязан был оставаться возле проказливого сына. Сам с малолетства попустил его, избаловал — сам и терпи, мучайся!
И не женишь ведь такого оболтуса! Какая из девушек за него пойдет? Нынче любая девица знает себе цену — не старое время… Зачем ей муж, который в обнимку с бутылкой ходит да, пожалуй, еще из-за своей дури замахиваться будет, а то и поколотит…
Вот о чем заговорил старый Дамдин, когда дед Зура спросил его про Хара-Вана. Правда, при этом осторожно и похвалил отец сына: как будто бы, мол, спокойнее тот стал — пьет меньше, начал чисто одеваться, сегодня вот забежала за ним Дулан, кузнецова дочка, и он охотно побежал с ней куда-то… Может, утихомирится?
— Женить надо, женить! — категорично заявил дед Зура. — Видом он бравый, а что пошумел сверх меры — это дурная кровь выходила… Умная девка привяжет — как бычок на веревочке будет он.
— Твержу ему об этом — ищи жену, пора тебе… да толку-то! — Дамдин рукой махнул. — Все годки его переженились, а он с сопляками по улицам шастает…
— Он и работать умеет.
— Выкинет что-нибудь — про его работу никто уже и не помнит… лишь один срам… это вот да.
Глубже обозначались морщины на лице старого Дамдина — то, наверно, сама отцовская скорбь выказывала себя. Так подумал дед Зура — и предложил:
— Надо нам ему подыскать жену.
— Скажешь! Так он и согласится тебе…
— А надо с умом это сделать. Лучше бы ему такую, чтоб слегка постарше была… Ты не против?
— Чего?
— Если постарше…
— Лишь бы жили в мире да согласии… Но кого найдешь?
— Не унывай, поищем, — успокоил дед Зура. — Он, поди, еще не пробовал, какая сладость в женщине… Вспомни-ка себя молодого! Как мы-то, а?!