— Неужели никто не может оказать честь нашему Принцу в исполнении "ужасного" плана? — девичьи губы тянутся в улыбке, когда унизанные кольцами пальцы тянутся к ветке винограда.
— О, Кайсара, — мягкий мужской смех отталкивается от стен. — Я не думал о том, что тебе так хочется услышать многочасовую лекцию от Акрама, — Принц поднимает на неё свои светлые, практически бесцветные глаза, в лукавстве щуря их. — Или тебе так хочется, чтобы я подал плохой пример для своей сестры? Для всех я должен быть достойным будущем Королём.
— Но ведь все и так догадываются, что Принц Нэзиру сбегает в город. Так какая разница? — Кайсара вздыхает, закатывая глаза и закидывая виноградинку себе в рот.
— Догадываться и знать наверняка — это не одно и тоже, Кайсара, — уголки губ Принца приподнимаются в улыбке, когда наложница слегка качает головой, наполняя комнату мягкими перезвонами украшений. — Я не приказываю тебе, Кайсара. Я прошу тебя, как своего друга, а не наложницу. Прикрой меня. Я обещаю, что не буду долго гулять. Иначе я чокнусь от этой бумажной волокиты и разговоров с советниками. Мне нужна капля свободы.
— Ишурин прижмёт меня к стенке и будет угрожать, если узнает про твои хулиганства, Хассан. Ему я соврать не смогу, а он когда-нибудь обязательно узнает обо всём. И если от Акрама тебе грозит лишь часовая лекция о хорошем поведении, то Ишурин и выпороть тебя может. Ты же знаешь, этот старикан приверженец традиций и правил.
— Если он узнает, это будет уже моей проблемой, Кайсара. Я прошу тебя. Неужели, ты хочешь, чтобы я стал на колени?
Кайсара поднимает на него серьёзный взгляд. Они дружили... так долго. С того момента, как пожаловавшая во Дворец Асшана делегация Сиерса принесла в дар Принцу девочку. Тогда она была ещё малышкой — практически на пять лет младше Хассана. Бойкая, уверенная, умная — Кайсара и сейчас остаётся поразительно сообразительной. В её обществе Принц находит странное умиротворение, наслаждение в беседах и советов. Но как бы ярко не сверкали звёзды в глазах наложницы и её Принца, их не связывает ничего, кроме платонической любви друг к другу. Пожалуй то, как Хассан ценит Кайсару, он не ценил никого из гарема.
Кайсара обречённо вздыхает и шепчет что-то вроде "сберегите этого глупца Луна и Звёзды".
— Разве могу я отказать будущему Королю? Тебе не о чём беспокоиться, — Кайсара поднимается на ноги, подходя к встающему Хассану. — Но прошу, дай мне возможность думать так же, — её пальчики скользят по капюшону его простой накидки, скрывая тёмные волосы Принца. — Не попади в неприятности, Хассан. Тебе ли не знать, сколько людей теперь желают тебе смерти.
— Твои слова становятся похожими на речи Акрама, Кайсара. Я начинают беспокоиться.
Хассан знает, что её беспокойство не случайно. Людям свойственно завидовать. Тем, кто обладает богатством. Тем, кто обладает столь сильной властью, что вправе распоряжаться чужой свободой. Тем, кто находится выше в иерархической пирамиде их жизни.
Вот только эти люди мало задумываются о том, что за всё в этой жизни приходится платить. Не деньгами, нет. В мире Хассана всё исчисляется ответственностью.
Ответственность — это то слово, которое Хассану вбивали в голову с детства.
Ответственность за поступки, за счастье родителей и сестры, за благополучие собственной страны. И в некотором роде Хассан признателен за то, с каким рвением и напором его раз за разом продолжали этому учить. Это позволяло ему не только бояться своего задолго решённого будущего, но и готовиться к нему. И пусть Хассан старался следовать наставлениям своего советника Ишурина, но иногда и ему требуется прогретый воздух улиц Асшана.
"Не попадай в неприятности, Хассан".
Голос Кайсары звоном украшений звучит в его голове. Не попадать в неприятности? А что, если именно эти неприятности он и искал?
Он без особого труда покидает стены Дворца, уже выучивший места и время, где стража не поймает его. Повелевая самой тьмой, Хассан оборачивается безликой тенью, проскальзывая мимо патрульных к выходу для слуг.
На самом деле, Хассану не претят белокаменные стены Дворца, что величественными башнями и куполами возвышались над столицей Нэзиру. Не претит отцовский кабинет, который перешёл к нему, и кипа бумаг, которую он разгребает каждый — да спасут его звезды — день. Просто иногда его безмятежно тянет за пределы королевской жизни.
Туда, где кипит жизнь; где разносятся призывы торговцев.