— Зачем ты снова зовешь меня, Ари?
— Ты нужен мне, Дор. Вернулись древнейшие высшие Вселенной, драконы, и хотят вернуть отобранные у них когда — то звезды. Они отправились на Рокис, чтобы допросить твоего отца, а он ранен, Дор, ему нужна твоя сила, — тихо ответила я, стараясь не обращать внимания на проскальзывающее в голосе мужчины раздражение.
— Ари, сейчас не время… Драконы нескоро туда доберутся, поверь мне.
— А если раньше драконов окажутся оборотни? — возмутилась я хладнокровию некоторых.
— Ари, — как — то особенно зло произнес Дориан. — Не вмешивайся в это, слышишь? И меня не зови! Иначе это обернется трагедией! — слова ударяли меня, словно взбесившиеся волны, решившие потопить плывущий по штормовому океану корабль, и мне сделалось по — настоящему страшно. А потом что — то яростное подхватило и отшвырнуло назад, в комнату, где оставалось тело, лишенное духа, и, с силой вернув обратно, заставило потерять сознание. Я провалилась в темноту, выход из которой оказался необычным, но гораздо более приветливым, чем последние слова Дориана.
Странно было ощущать себя в более молодом теле. И снова оказаться на Магеллановых Облаках, хотя то воспоминание, что возникло передо мной, было как раз последним, связанным с исторической родиной. Планета Крылатой Богини, система Белой Лилии, Большое Магелланово Облако. Мои девятнадцать и последний этап совершеннолетия…
Храм, воздвигнутый в честь главной защитницы сирен, вызывает в душе ожидаемый трепет. Это во всей остальной Вселенной давно уже перестали кому бы то ни было поклоняться, у нас все еще чтят традиции и гордятся их соблюдением. Именно поэтому, возможно, мы и смогли сохранить себя как расу: оборотни постепенно растворялись среди людей, драконы вымерли, горгулы канули в лету. Будь мы чуточку активнее в вопросах общения, тоже, наверное, стали бы склоняться к тому, чтобы покинуть Облака и рожать больше, чем одного ребенка. Это ведь только первенец является чистокровной сиреной. Остальные дети вполне способны унаследовать гены отца и стать такими же, как и он. Нет, я с трудом представляла себе, что такое произвести на свет еще кого бы то ни было, кроме маленькой красивой девочки. В нас с малолетства вбивали идею о том, чтобы оставлять после себя дочь, возвеличивая, тем самым, бессмертие поющих женщин. Впрочем, вопросами продолжения рода я никогда особо не интересовалась. Хотя, продлись наша помолвка с Дорианом чуть больше, я имею в виду, вылейся она в свадьбу, желал бы он от меня детей? И захотел бы нескольких? Не знаю. Ответа на этот вопрос мне, в связи с последним общением с женихом, уже не получить никогда. Но сейчас меня и не должно это волновать. Сейчас я должна усвоить забытую истину, которую непременно увижу в воспоминании.
Я не спеша направляюсь к храму: в условиях плохой видимости иначе нельзя. Туман застилает планету, сколько я себя помню. Особенности атмосферы и географического положения места, где я родилась. Мы всегда повернуты к звезде одной и той же стороной, период вращения вокруг своей оси совпадает с периодом обращения вокруг светила — тусклой Белой Лилии, звезды, названной под стать сущности сирен. Женщины наших галактик обычно выглядят бледнокожими прозрачноглазыми блондинками — какая еще внешность возможна при отсутствии нормального освещения? Семья Брок на фоне остальных выделяется. Все дело в том, что, по странному стечению обстоятельств, первая женщина нашего рода, Амалия, своего мужчину полюбила искренне и взаимно. Выйдя за него замуж, подарила ему прекраснейшую дочку, которая от матери взяла только принадлежность к расе сирен. Идиллия, вторая из рода Брок, оказалась златовласой и темноглазой, позаимствовав внешность у отца. И она так же, как и мать, встретив на своем пути мужчину, уже не смогла оставить его. Наши женщины сломали и еще одно правило Магеллановых Облаков: начали стареть наравне со своими мужчинами. Я знаю, что среди избранников встречались и драконы, и оборотни, и люди, как, например, Эрик Одиссис, мой отец. Сирены нашей семьи умирали с мужьями в один день… Именно поэтому мама сейчас выглядела старше тети, несмотря на то, что Эдна Брок родилась раньше: до момента встречи со второй половиной сирена не ощущала влияния возраста совсем. Выходит, не имей мы возможности любить по — настоящему, могли бы жить вечно…
Навстречу изредка попадаются прохожие. В день посвящения все стремятся занять места в храме и его окрестностях — это ежегодный ритуал сирен, превращенный со временем в праздник, когда молодые девятнадцатилетние девушки наконец — то получают билет во взрослую жизнь. На чужих лицах, правда, при виде меня мелькает удивление — не все знакомы с внешностью женщин из рода Брок, особенно те, кто прибывает с далеких территорий. Но потом старые сказки всплывают в памяти, и я иду дальше. В душе нет ни робости, ни страха. Я представляю, что ждет меня внутри храма, и иду к цели путешествия с открытым сердцем и разумом.
Прошедшая два этапа совершеннолетия сирена должна была искупаться в водах Источника, щедро изливающихся в многочисленные бассейны храма Крылатой Богини. Заключенные в воде частицы сердца планеты, попадая на кожу лопаток, высекают там ритуальную татуировку — раскинувшиеся пушистые крылья, которые потом, после инициации, и начинают видеть способные на истинное зрение существа. Это больно и достаточно продолжительно во времени, но это своего рода экзамен на выносливость, проверка, которую необходимо пройти любой уважающей себя сирене. Именно эти крылья и видел Андрей, когда я пришла в сознание. А появились они благодаря неожиданному падению с высоты.
После Источника молодая сирена должна появиться на пороге храма и показать собравшимся обнаженную спину. Меня, выросшую в светском человеческом государстве, этот пункт немного смущал, но нестандартная внешность обязывала продемонстрировать принадлежность к расе Магеллановых Облаков. Здесь никто не смущался естественности, и, увидев свежие насеченные раны, тянущиеся от основания шеи до поясницы, народ радостно голосит, признавая мое законное право считаться сиреной. А я скрываюсь в боковых покоях, где можно отдохнуть и дождаться успокоения ожогов, нанесенных Источником, и отдохнуть перед путешествием домой. Испещренная Источником спина будет заживать еще месяц.
Я лежу на животе, боль почти притупилась, и радуюсь, что скоро смогу оказаться на Орфее. В комнату тихо заходит мама: она помогала зайти в Источник и была рядом на протяжении всего ритуала. Увидев родную душу, я радостно улыбаюсь.
— Ари, девочка моя, я хотела поговорить с тобой о нашей силе, — она ласково гладит меня по волосам, присаживаясь на корточки рядом с кроватью. — Ты знаешь, что после совершеннолетия тебе доступны почти все виды зова сирены. После инициации ты станешь практически всемогущей. И я хотела бы, чтобы ты всерьез отнеслась к тому, чем будешь обладать. Никогда, слышишь? — мама серьезно смотрит на меня. — Никогда не применяй силу во зло. Даже если будут угрожать твоей жизни. Запомни: сирена — это маяк во Вселенной для заблудившейся души, который светом своей любви помогает ей вернуться обратно. Мы не можем быть гибельной пропастью, своими песнями несущей к смерти. Раз преступив эту черту, мы лишаемся силы и погибаем — богиня не для того нас создавала.
Я киваю в ответ, но мама, вопреки согласию, продолжает:
— И все — таки, дорогая, ты должна знать: есть один способ увеличить нашу силу. Но к нему, — она особенно заостряет мое внимание на этом, — стоит прибегать в самом крайнем случае, когда надежды на возвращение того, кого ты ищешь, уже не остается….
Я открыла глаза, прекрасно понимая, какой именно выход из ситуации с не желающим появляться Дорианом подкинула память. Прочно удерживая эту мысль в голове, я отвлеклась на надоедливую трель видеофона, доносящуюся из коридора. Поняв, что пролежала в беспамятстве не один час, и попутно ощутив волну беспокойства от Андрея, поплелась на механический зов аппарата. На встроенном в стену экране появилось обеспокоенное лицо кисы, и я поспешила развеять ее тревоги: