Мы поем и легкие вещи, но Свет не принимает дешевого и вульгарного. Там мы играем только серьезные оперы. А вот остальную часть здания и нижний полуподвальный зал мы именуем Тьмой, в буквальном и переносном смыслах. Нет, не только из-за вечно-тусклых ламп. Там и время стало - стрелки часов безжизненны. Внизу "египетская тьма", вдоль стен залы, в недавнем прошлом это бар - изваяния грифонов и сфинксов. Столкновение с каждым, как сказал бы великий комбинатор, приравнивается к удару о "несгораемый шкаф" из общежития монаха Щварца.
Гость остался доволен Светом, он тут же сообщил, весело подмигнув, что намерен предложить мне роль в своей постановке. Мне, и никому больше из "наших"?
- Неужели, для вас так важно играть именно здесь? - спросила я, не оглядываясь - мы спускались по витой лестнице с высокими ступенями.
Одно неосторожное движение - можно подвернуть ногу, особенно когда тонкие каблучки.
- Только здесь! - подтвердил он глухо.
Я обернулась.
- Не соскользните вниз! - чужак сверкнул золотым зубом, в следующую же секунду превратившимся в черный провал.
Но мы уже на месте, иначе, я бы точно слетела по ступеням. Мне хотелось броситься наутек, выбежать вон из моего храма, в один день ставшего застенками.
- Гмммм... - задумчиво протянул он, осматривая "Тьму", - Я, конечно, не привередлив, но Свет мне приглянулся. Мы будем играть в Свете!
Я задохнулась от такой наглости и подумала:
- Где разрешат - там и станешь, но я бы тебе и Тьмы не доверила!
- Почему ты такая злая, Ирэн? - сказал он.
Меня поразила даже не фамильярность, а то, как точно проклятый чужак угадал мое настроение. Но я выдержала паузу, я молчала, ожидая продолжения...
- Почему ты не спрашиваешь, что за роль мы хотели бы тебе предложить?
Я не отвечала.
- Что скажешь о Гелле? - придвинулся он ко мне.
Изо рта шел гнилостный запах.
- Ты понимаешь, детка, что роль обязывает... - холодные тонкие пальцы гостя обхватили мой локоть.
- Не трогайте! - толи пискнула, толи прошипела я, отдернув руку и бросилась прочь по коридору, потом резко наверх по короткой лестнице, и снова наверх...
Запах гнилой рыбы преследовал меня до самой двери. Вот он, спасительный выход. С неожиданной для себя силой, я рванула массивную медную ручку, чуть не сорвав тугую пружину.
Вот и все! Дверь яростно хлопнула за спиной. Я оперлась на нее, переводя дух.
Улица встретила приятной прохладой.
Накрапывал мелкий затяжной дождик, рисуя на лужицах круги. Автомобили выстроившись в вереницу, лениво тянулись к светофору, а пешеход, спрятав щеки в воротник, торопился пересечь широкую мостовую.
Поздно! Взревели моторы. Хищно скалясь, выбросив клубы серого газа, машины устремились вперед.
Удар! Меня чуть не бросило на тротуар, но взмахнув руками я таки удержалась на ногах и ринулась прямо через улицу под недовольные гудки и визг тормозов. Если он преследует - погибнем оба.
Дальше - как в замедленном кино. С шеи соскальзывает нитка, бесценные крохотные бусинки - оберег, подарок мужа - сыпятся на асфальт, обозначая мой путь, отскакивают и разлетаются под колеса легковых и грузовиков.
Я беззащитна. Мне не скрыться.
Каким-то чудом я оказываюсь на той стороне. Оглядываюсь - непрерывный поток машин скрывает меня от чужака. В желании спрятаться понадежнее, я вбегаю в черный дверной проем, над которым вывеска "Металлоремонт".
Я много раз бывала тут, то зонт поломан, то ключ потеряла...
Но только в минуты, когда все чувства обострены, мир видится человеку в истинном свете.
Чуть ли не носом упираюсь в зеленоватую мраморную доску, на котором толи медью, толи золотом выведены такие слова:
"Здесь, в 1918 году держал практику врач Михаил Афанасьевич Булгаков, создатель романа "Мастер и Маргарита".
В театр я, понятно не вернулась.
А вечером звонит Игорь.
- Знаешь, - говорит, - они хотели Света, но я согласился на Тьму. Думаю, что на одну ночь Им можно уступить...
- Кому это Им? - спрашиваю.
- Сама знаешь, им - Персонажам...- говорит еле слышно, а потом бодрится. - Все-таки деньги немалые, а у нас гастроли на носу.
Его понесло: про какие-то Святые горы, про готовый сценарий "Война и мир", и про то, что играть, наряжаясь в Их исконные, персонажей, одежды.
Я не стала его отговаривать.
Чертовщине самое место на границе Тьмы и Света, именно там, где они сталкиваются без посредников, творится чародейство. Может, это и нужно Ему - Мастеру?
Вот и все. Завтра спектакль, но мне не играть Геллу. Я отказалась. Не советую никому из вас очутиться меж Тьмой и Светом, пусть это так заманчиво подчас.
Теперь я уверена, лицедеям и писателям вечно пребывать в чистилище, ибо никогда мера зла, что они привнесли в этот мир, не уравновесится мерой добра.
(11.01.2000)