15.7
***
К моим покоям была пристроена чудесная небольшая терраса. Перила обвил плющ, укрывая её и по бокам, чтобы не было видно, что здесь происходит, с других террас и окон. Кто-то очень умный поместил на террасу небольшой круглый столик и мягкую оттоманку с одним подлокотником и тремя подушками с красивой вышивкой. Луна висела высоко, освещая все вокруг, а звезды скромно поблескивали рядом.
Тут меня и нашел Катрей. Неслышно шагнув к оттоманке, он чуть отодвинул лежащую меня, улегся сам и поместил меня к себе на грудь, обхватив руками. Его объятья были крепкими и успокаивающими, так что сопротивляться я не стала.
— Удивлен, что ты еще не спишь, — проговорил он негромко, словно боясь лишними звуками рассеять магическую атмосферу ночи.
— Демоновы вампиры приучили меня ложиться спать с рассветом, — шутливо проворчала я и чувствовала, как подо мной от смеха дрожит мужская грудь.
— Не стоит так ругать вампиров. Говорят, у них кровожадный повелитель, — поддержал игру Катрей.
Я улыбнулась и поудобнее устроилась в его руках.
— Мне показалось, или Эдгар сегодня собирал отряд?
— Ты очень наблюдательна, Кассандра. Да, после заката все наши люди отправились домой, в Серрат.
— А мы? — удивилась я и, высвободившись из объятий, повернулась к нему. В лунном свете темно-карие глаза казались обсидиановыми. Наверное, именно такие глаза у демонов.
Катрей провел пальцами по моей руке, скрестив наши пальцы. Его рука оказалась на удивление теплой.
— А мы с тобой завтра после обеда полетим верхом на драконах.
— Серьезно? — ахнула я, приложив ладонь свободной руки к губам.
— На этом настояла Ралина. Она хотела предложить тебе это, но я отказался пускать тебя на спину дракона в одиночку. Это опасно, и я сумею предотвратить гибель в крайнем случае.
Я нетерпеливо заерзала, уже ожидая завтрашнего дня. Я полечу на драконе! Одна из самых невозможных вещей в моей жизни!
— Ты совсем не боишься, — удивленно хмыкнул Катрей.
Нерешительно замерев, я все-таки набралась духу и, потянувшись, поцеловала его в щеку. При этом сердце испуганно дернулось, как будто я прыгнула с башни замка. Но после разговора с Ралиной мне хотелось сделать шаг навстречу Катрею. Забыть все, что было в прошлом, и попробовать быть счастливой.
В общем-то, неудивительно, что в следующий момент глаза Катрея расширились. Чувствуя его радостное ободрение, я взволнованно прикусила нижнюю губу и, задержав дыхание, продолжила наступление. Если это можно так назвать.
Высвободив ладонь из его крепкой хватки, я медленно поднялась и повела плечами, позволяя свободной ночной рубашке упасть на пол. Я стояла перед ним, совсем обнаженная, взволнованная, но не испуганная — сложно бояться, когда на тебя смотрят восхищенным взглядом.
Катрей, продолжая сидеть на оттоманке, выпрямил спину и потянулся руками ко мне. Почти невесомо провел кончиками пальцев по талии, прикоснулся руками к животу, который сейчас был на уровне его глаз. Губы прижались к местечку чуть выше пупка, и сердце от этого действия сделало кульбит.
— Ты прекрасна, Кассандра, — прошептал он.
— Несправедливо, что я стою пред тобой обнаженная, а ты до сих пор в одежде, — облизывая вмиг пересохшие губы, тихо проговорила я.
Катрей без труда подхватил меня на руки и тут же уложил на оттоманку. Раздвинул колени и втиснулся меж них, одновременно стаскивая через голову рубашку. Однако прижиматься голой грудью к груди он не собирался. Вместо этого чуть сместился и, уложив мои ноги себе на плечи, прикоснулся языком там. В памяти всплыла размытая картинка, похожая на то, что происходила сейчас. Кажется, в первую нашу ночь он уже делал это, но из-за зелья впечатления стерлись. Но сейчас, без зелья и вина, это казалось потрясающе приятным. Он умело вел меня к вершине, и теплый тугой комок, собравшийся у низа живота, взорвался миллиардами звезд, отчего я даже не могла понять, закрыты ли мои глаза или я смотрю на ночное небо.
Когда он оказался на мне… во мне… я уже не помнила. Просто в какой-то момент мы переместились на кровать и стали единым целым, и ничем не размытые чувства одержали верх. Я окончательно сдалась на милость победителю, но это было одно из самых сладких поражений.
Наверное, это можно назвать и победой, потому что в какой-то момент с его губ сорвались неожиданные слова, значение которых я осознала лишь после того, как проснулась в его объятьях, согретая лучами утреннего солнца.
— Я люблю тебя.