Я сглотнула, ощущая тяжелый груз ответственности. В честности его слов глупо сомневаться, и придется принять решение. Справедливое, но суровое. Так что отпустить их обоих не получится. Виноват ли влюбленный вампир? Нет, не думаю. Но ведь и Кристиан с Хейсом были всего лишь марионетками в руках Ракель, а получили наказание. А что же делать с неверной возлюбленной? Казнить — жестоко и бессмысленно, да и не смогла бы я озвучить ей приговор, отпустить не позволит Катрей. Так как же быть?
— Вины вампира я в этом не вижу, — медленно, ожидая возражений Катрея, начала я. — Он лишь хотел быть рядом с возлюбленной и не желал потешить свое самолюбие, как наши неудавшиеся дуэлянты. А вот Астра заслуживает наказания. — Я помедлила, все еще сомневаясь. Она уже давно бухнулась на колени, громко рыдая и моля о милости. Впрочем, Астра знала, куда шла — Серрат предлагал безопасность и крышу над головой, но не терпел попытки нажиться на себе. Об этом знали все. — Но даже самым пропащим душам необходим шанс. Поэтому я даю тебе выбор. Или ты покидаешь Серрат сию же минуту, в той одежде, что сейчас на тебе, оставив все свои пожитки и сбережения здесь. Без лошади, без сопровождения, без припасов. Или же… ты принимаешь обет и становишься жрицей Архелии.
По зале пронеслось волнение, как будто все вампиры в одну секунду сделали глубокий вздох. Это было серьезно — стать жрицей богини смерти. Раньше, как сегодня упоминал Эдгар, жриц выбирали с рождения. Сейчас служить богам люди выбирали сами. Архелия больше не требовала кровавых жертв, но жизнь её жриц все равно была сложна: обязательный обет безбрачия, нельзя даже прикасаться к живым мужчинам. К мертвым — пожалуйста, но уже без любовной цели. Жрицы готовили мертвых к погребению, совершая свои таинства. Мало кто знал, что именно они делают. Но слухи ходили.
— В первом случае все, что тебе светит — это дешевый бордель, — продолжила я. — Конечно, если ты сумеешь без продовольствия добраться до Брейгеля. А ведь ночи сейчас такие холодные… И говорят, волки из лесов перебрались к побережью. Во втором случае ты получаешь безопасную и сытую жизнь, но пожертвуешь своей порочностью. Итак, Астра, каково твое решение?
Астра с мольбой посмотрела на меня. Одни боги знают, чего мне стоило выдержать этот взгляд! Сердце разрывалось от сопереживания, хотелось простить этот маленький грех. Однако Катрей все еще сидел рядом и молчал — значит, его все устраивало. Стоит сейчас дать слабину, и он убьет их обоих. Пусть будет так, как есть.
Осознав, что жалости от меня не дождешься, Астра расплакалась и сгорбилась.
— Я приму обет, — всхлипнула она.
— Да будет так, — кивнул Катрей, когда я не ответила ей из-за подкатившего к горлу тяжелого комка.
Когда рыдающую Астру увел из зала гвардеец, а обманутый вампир вернулся в толпу, я прикрыла глаза и тихо обратилась к Катрею:
— Ты доволен моим решением?
— Более чем. — Неожиданно он положил ладонь на мою руку, судорожно сжимавшую подлокотник. Его голос был удивительно мягким, несмотря на то, что наш тихий разговор слышал весь зал. — Это первое решение, но дальше будет проще. Кассандра, из тебя бы вышел замечательный правитель.
— После смерти Дерека Мери является наследницей отца, — стараясь отвлечься от мыслей, что сломала чью-то жизнь, заметила я.
— Ты старшая дочь. Именно ты должна быть наследницей. Но Медон видел только твою незаконнорожденность, я же вижу иное… силу, стойкость. Беспристрастность, — улыбнулся он, вспомнив мои недавние попытки лести.
Я открыла глаза и посмотрела на Катрея. Слабая улыбка появилась на губах, и почему-то от его слов стало легче.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я.
Нас отвлек Эдгар.
— Увы, уже дважды за сегодняшний день судьба показала нам глупость любви, — наигранно вздохнул он.
— Ты ошибаешься, дорогой друг, — не согласился Радаман. — Две ситуации показали мерзость низменной похоти и лицемерия. Но любовь — это самое удивительно возвышенное чувство, которым одарили нас боги. Ты поймешь, когда полюбишь.
Эдгар лишь неопределенно хмыкнул, оставив это замечание без внимания.
Следующим был кузнец. Невысокий, но мускулистый, с такими широкими плечами, что фигура казалась почти квадратной. Этой иллюзии способствовал и тот факт, что лохматая голова будто росла из самого туловища, без помощи шеи.
Эта гора мускулов шумно рухнула на пол, наверняка отбив себе колени, и склонила голову.
— Простите, что отвлекаю вас, лорд. — Грубоватый голос пронесся по залу низкими вибрациями. — Но я не знаю, к кому еще обратиться.
— Мой долг выслушать каждого нуждающегося, — кивнул Катрей и жестом руки велел подняться. — Что случилось?
Кузнец выпрямился и покосился на меня. Это длилось всего секунду, а потом все внимание было уделено Катрею.
— Мой брат, Фош, работает лакеем в замке, я постоянно в кузне, и поэтому мы редко видимся. Однако все равно я заметил, что в последнее время он сильно изменился. Побледнел, осунулся, стал вздрагивать из-за каждого шороха. Когда я спрашивал, кому он дает пить кровь, Фош отговаривался и слишком поспешно переводил тему. Но в Серрате этого не стыдятся и не боятся. Мне кажется, кто-то запугивает его.
Кузнец замолчал и с надеждой уставился на Катрея. Тот сжал губы и заметил:
— «Мне кажется» — еще не достаточное доказательство. Однако исходя из того, как высоко тебя и твой талант ценит Эдгар, — упомянутый вампир задумчиво закивал, — я допрошу твоего брата и выясню правду. — Катрей нашел взглядом одного из гвардейцев у дверей и велел: — Приведите сюда лакея по имени Фош!
Буквально через несколько минут высокий и тощий, как жердь, мужчина поравнялся с кузнецом. Братья были похожи так же, как день и ночь. Даже голос у Фоша был какой-то высокий, звонкий.
— Мой лорд, — дергаясь, поклонился он.
— Посмотри на меня, — велел Катрей. Исполнив приказ, Фош как-то странно обмяк, а его лицо приобрела бессмысленное выражение. — Берут ли у тебя кровь насильно?
— М-м-м… — выдавил Фош, покрываясь потом. Дышал он тяжело, как собака.
— Я — Первейший, и могу перебить любое внушение! — властно заявил Катрей и повторил: — Кусают ли тебя насильно?
— Д-да…
— Кто?
Фош задрожал, обхватил себя руками, но произнес:
— Лорд Ричард Грейс.
Не дожидаясь приказа, тот же гвардеец, что привел Фоша, выудил из толпы сопротивляющегося черноволосого мужчину. Катрей моргнул и отпустил Фоша из плена ментального внушения. Кузнец аккуратно взял брата за локоть и отвел на несколько шагов назад.
— Ричард, я однажды предупреждал тебя, — недовольно вздохнул Радаман. — Опять взялся за старое?
— Мы — вампиры! — выкрикнул Ричард Грейс, откинув темные волосы с лица движением головы. — Раса хищников, пугавшая жалких смертных поколениями! А сейчас стали подобны жирным домашним котам! Люди должны бояться нас, от этого кровь становится вкусной! Еще несколько десятилетий жалкой мирной жизни, и вампиры окончательно падут!
Не дослушав гневную тираду мятежника, Катрей скучающе махнул рукой и сказал:
— Ничего нового. За нарушение моей воли ты приговариваешься к соответствующему наказанию. — Повернувшись ко мне, он объяснил: — В таких случаях виновный вампир получает двести ударов плетьми по всему телу. После он подвешивается на обрыве у самой воды. Соль разъедает раны и не дает им затягиваться с привычной быстротой. Каждый рассвет его поднимают с обрыва, чтобы вновь нанести раны плетьми, и возвращают на место. Так происходит в течение четырех недель.
— Должно быть, это мучительно, — с трудом сглотнув, выдавила я. Тошнота подступила к горлу от одной только картины наказания.
— Вампиры знают, на что идут. Каждому работающему в Серрате человеку мы гарантируем безопасность, в том числе и от насильственных укусов, — пожала плечами Архелия и обратилась к кузнецу: — Ты доволен наказанием?
— Доволен, леди Архелия, — склонил голову кузнец. — Спасибо, лорд Катрей.
— Уведи брата в его комнату, — велела Архелия. — Я даю ему пять выходных на восстановление.
Кузнец еще раз поклонился и послушно ушел, ведя брата под руку.