— Не беспокойся о том цепном псе у входа, — правильно понял он. — Из-за зелья, которое я «случайно» вылил ему под ноги, он слышит, как мы обсуждаем родеронскую литературу позапрошлого века. Ты же не думала, что я приду в логово вампиров неподготовленным?..
Слов по-прежнему не находилось. Все, о чем я могла думать, это насколько же очаровывающе звучал его голос. Сердце с каждой секундой билось все чаще, подгоняя весь жар к низу живота. И, наверное, по моему рассеянному взгляду прочитать все это можно было мгновенно, потому что Арнон криво улыбнулся и произнес:
— Да, Истинная, я тоже это чувствую. — Он сделал шаг ко мне, я — от него. Собственно, это и была цель: Арнон загнал меня в угол между стойлом и стеной. — Я испытываю нестерпимое желание впиться в твои губы поцелуем, — костяшка указательного пальца прошлась по губам, заставив сердце ухнуть куда-то вниз, — поставить метку где-нибудь вот здесь, — теперь он прошелся по бешено стучащей вене на шее, — чтобы каждый, в том числе этот мертвый ублюдок, знал, что ты принадлежишь мне. Только мне.
Секунда, и расстояние между нами окончательно пропало. Где же моя решительность? Почему я замерла подобно попавшему в силки кролику, млея от тепла мускулистого тела?
— Это выше воли богов, — прошептал он, приподняв мою голову за подбородок. — Так решила природа.
Арнон поцеловал меня, тягуче медленно, поймав слабый вздох губами. Никакой торопливости, никакого желания как можно быстрее перейти к основному действию. Он приобнял меня за талию, а второй рукой гладил шею. Прикосновения Истинного заставляли волчицу довольно урчать. Сдавшись, я приоткрыла губы.
Его объятья так необычны. Они согревают меня, заставляя сердце медленно плавиться. Это как оказаться, наконец, в правильном месте. И не нужно больше дома, семьи и родины, потому что здесь, именно с ним, я в безопасности.
Волчица судорожно скреблась где-то внутри, желая поскорее вырваться на пробежку со своим Истинным.
Арнон неохотно оторвался от моих губ, но прислонился лбом ко лбу, обдавая горячим дыханием нижнюю часть лица и шею. Я закрыла глаза, не желая возвращаться в реальность. Мне нужно еще немного времени в мечтах. Еще немного…
— И ты, и я — лишь пешки, Кассандра, — печально промолвил он, сжимая кулаки. — Пленница вампира и жалкий наемник, призванный её отцом на помощь. Прошу тебя, давай убежим. Если вырвемся из Серрата — весь мир перед нами. Будем избегать Свободных Земель, в том числе и Агенорию. И пусть Катрей с Медоном грызутся между собой.
Я горько усмехнулась и открыла глаза:
— Если вырвемся. Меня тщательно охраняют, а тебе не доверяют. И, боги мне в свидетели, я даже знать не хочу, что сделает Катрей, если узнает.
— Ты моя Истинная, но не знаешь всего обо мне пока, — покачал головой Арнон и обхватил лицо ладонями. — Зелье у ног твоего телохранителя — не единственный мой козырь. Тем более мы знали, что легко тебя нам не отдадут, когда направлялись сюда. Мы сможем. Вопрос только в том, согласна ли ты?
Я напряженно всматривалась в голубые глаза Арнона в поисках сомнений. Но нет, он был полностью уверен в своем плане. Как же быть?
Мне вполне комфортно рядом с Катреем, но в любой момент он может указать на мое положение пленницы. Потому что так это и есть, сколько бы он меня не подкупал. Возможность обучаться в Академии, вольные прогулки по замку, мнимая свобода выбора — все это лишь его милость. Ему нравится играть и мягко, по его мнению, завоевывать мое расположение. Но что же будет, когда это развлечение надоест?
Я готова была смириться, потому что даже призрачный шанс стать свободной мне не давал отец. Однако сейчас, когда появился Истинный… Я не могу отрицать ни влечения, ни душевного спокойствия рядом с ним. Волкам предначертано найти свою судьбу, так кто я такая, чтобы отказываться от подобного шанса?
— Да… Нет. Не знаю! — в отчаянье выдохнула я и спрятала лицо в ладонях.
Арнон нежно поцеловал меня в запястье и прошептал:
— Я дам тебе время подумать. На закате мы уедем из Серрата, однако на рассвете следующего дня, когда все вампиры уже заснут, в храме тебя будет ждать наш человек. Я надеюсь увидеть тебя за воротами.
Он резко отстранился и быстро ушел, скрипнув воротами. Прошла минута, две, и когда я уже успокоилась, в проем заглянул Эйрик и подозрительно спросил:
— Кто такой Веласкес?
— Кто? — не поняла я.
— Веласкес. Вы так бурно обсуждали его. Кто это? — настойчиво повторил он.
— А, это родеронский драматург, — отозвалась я. — Творил в позапрошлом веке. Ты разве не слышал о нем?