Непроизвольно я захныкала, а слезы — не столько от боли, сколько от отчаянья, — с щек закапали в воду. Так и стояла какое-то время на корточках, не решаясь опуститься. Однако в какой-то момент прикусила губы и резко опустилась в воду, от щипающей боли завыв, как раненый щенок. Вода тревожила мелкие царапины и потертости, но вставать я не собиралась из чистого упрямства. Всю кожу сдеру, но избавлюсь от ощущения его прикосновений на себе!
Пытаясь отвлечься от боли, намылила губку и стала с ожесточением тереть руки, шею, живот. Однако нос — проклятый волчий нюх! — все равно чуял запах Катрея, как будто он оставил невидимую метку, окутывающую всю меня. Ненавижу!
Дверь чуть слышно приоткрылась. Раймон прекрасно слышал мои ругательства, треск зеркала и плеск воды, однако не вошел. К чему же сейчас попытался нарушить мой покой (конечно, если это так теперь можно называть)?
Почему-то не смутило даже то, что я принимала ванну. К чему теперь скрывать себя, ведь к любовнице Катрея, пусть и вынужденно ставшей таковой, ни один мужчина в здравом уме не прикоснется.
Однако Раймон тут ни при чем: пришла Архелия. Скользнув отрешенным взглядом по треснувшему зеркалу и валявшемуся на полу одеялу, она подошла к окну и прикрыла створки. Ах да, все время после падения Ракель они были открыты и шатались от ветра, впуская внутрь свежий морозный воздух. Наверное, поэтому я мелко дрожу… Да. Именно поэтому.
Внимательно следя за движениями Архелии, я прижала колени к груди, всколыхнув мыльную воду. Она прекрасно видела это и не пыталась сделать попыток приблизиться. Без труда развернув громоздкое кресло так, чтобы было удобно смотреть на меня, Архелия села и устало прислонилась головой к мягкой спинке.
— Знаю, ты ненавидишь меня, — вдруг сказала она, серьезно смотря на меня. — После вчерашнего у тебя есть весомый повод.
На языке вертелись тысячи проклятий, куча грубых слов, которые хотелось выкрикнуть. Признать свою злость, презрение — не только по отношению к ней, а ко всей этой демоновой семейке, рушившей чужие жизни на протяжении тысячи лет. Но все, что я смогла — это произнести:
— Я велела Раймону никого не впускать.
Архелия криво улыбнулась, мол, не будет же он мне перечить.
— Увы, лично я не видела падение Ракель, но Хейс говорит, что это было эффектно. Он, благородная душа, даже предложил ей своей крови для более быстрого исцеления. Ну что за сентиментальность! Эта, с позволения сказать, леди использовала его, а он еще на помощь бежит! Странно, что она сейчас отказалась от крови… — Я опустила глаза, не проявляя интереса к разговору, но она продолжила: — А ты молодец, не ожидала. Изощренные наказания не каждый сможет придумать. В тебе скрыт потенциал.
Не то что бы мне было стыдно… Конечно, Ракель этого заслуживала — а после исцеления я освобожу её от обязанностей, и не важно, что скажет Катрей. Однако сейчас я не хотела об этом говорить. Не с Архелией уж точно.
Резко поднявшись и превозмогая головокружение, я вылезла из ванной и в чем мать родила направилась в гардеробную. Плевать, что неприлично. Надоело.
Взяв теплый халат, запахнулась в него и вернулась в комнату. По приказу, видимо, Архелии, двое служащих уже уносили ванну, и вскоре мы вновь остались вдвоем. И почему она не уходит… Хочет успокоить? Это бессмысленно.
Я начала растапливать камин, лишь бы не смотреть на нее. Слишком свежо было воспоминание о насильно выпитом эликсире. Кажется, даже сейчас на губах оставался его чуть горьковатый вкус.
— Если бы не я, ты бы не получила удовольствия, — печально говорила Архелия, пока я возилась с дровами. — Поверь, я знаю, каково это — спать с мужчиной против воли, особенно регулярно. Твое тело постоянно болит. Внутренние раны не успевают заживать, как он вновь начинает терзать твое тело. И постоянно только одно — боль, боль, боль… И даже страха больше нет, лишь желание побыстрее сдохнуть, чтобы не видеть своего мучителя.
Я замерла, не решаясь повернуться. Смутная догадка заставила сердце биться чаще.
— У тебя и Эдгара одна фамилия…
— Мое настоящее имя — Архелия Асуньон, но после каяра я стала носить фамилию Эдгара, — спокойно подтвердила Архелия.
Я медленно развернулась и села прямо на пол, не отрывая взгляда от неё.
— После каяра? — эхом повторила я, широко раскрыв глаза. — Но его же давно запретили!
— Дорогуша, не забывай, сколько мне лет, — криво улыбнулась Архелия. — Когда я была человеком, традиция каяра процветала.
Каяр, что в переводе с древнего языка «вечный брак», — давно запрещенный метод бракосочетания, который связывал души двух людей навечно. Практически в прямом смысле, и чем чаще супруги имели близость, тем сильнее они чувствовали друг друга. Каяр нельзя было расторгнуть, опровергнуть или отменить, и даже смерть не была возможностью убежать от этого брака. Конечно, так гласят легенды. И… о, боги, она находится в вечном браке с Эдгаром?!
— Но тогда уже совершали обряд каяра исключительно по обоюдному желанию, чтобы связать двух искренне любящих людей, — задумчиво добавила Архелия. — Правда, не в моем случае.
— Как так вышло? — хрипло спросила я, на пару минут забыв о дискомфорте в собственном теле.
— В том, что произошло с тобой, есть и моя вина. Поэтому я расскажу тебе все…