Я пожевала губы и неохотно произнесла:
— Выбросила Ракель из окна, свела возлюбленную Радамана с Хейсом, в волчьем обличии хорошенько покусала Эдгара, а потом напоила его и Архелию тем же самым зельем и оставила наедине.
Катрей ничего не говорил, и я осторожно подняла на него глаза. Наверное, он должен был злиться, но на лице его я заметила лишь шок вперемешку с весельем.
— Укусила Эдгара…
— Абсолютно случайно!
— Уколола Радамана в слабое место…
— Мне очень стыдно перед ним! Хотя Хейс и Тиш — прекрасная пара…
— Обманом подтолкнула Хель в постель Эдгара…
— Тут… да, я виновата.
— …И выкинула Ракель из окна, — заключил Катрей. — Закономерно появляется вопрос: ты как вообще жива до сих пор?!
Я вздохнула.
— Теперь Ракель присмирела и перестала докучать своей ревностью, Архелия попросила называть её Хель, а Эдгар даже не разозлился, хотя я знатный кусок оторвала.
Катрей покачал головой и рассмеялся:
— Подумать только! Ты разворошила улей и не получила ни одного укуса! Уверен, Ракель заслужила, но мои приближенные… Знаешь, что удивительно? До меня даже слухов не дошло. Никто из них не пожаловался, даже Эдгар. Кажется, ты им понравилась.
Криво усмехнувшись, я сделала глоток вина.
— Моя очередь задавать вопрос. — Перевела тему я. — Ты все еще не возражаешь, если я поеду в академию учиться?
— Я только за, — пожал плечами Катрей. — Пока мы разбираемся со Стаабом, ты будешь защищена. Правда, будешь находится там анонимно.
— Придется на время сменить имя? — со смехом уточнила я.
— А как же, — он улыбнулся в ответ. — Как тебе Цериба Ваалберит?
— Боги, это же просто набор букв! — поморщилась я и тут же рассмеялась. Непринужденный разговор и значительное количество вина помогли телу разомлеть. Да, особенно последнее — я уже чувствовала странную расслабленность, которая появляется лишь в состоянии опьянения. Уже даже ситуация не казалась пугающей и спина не болела.
Катрей тоже коротко рассмеялся и посмотрел на меня.
— Скажи, ты смогла бы быть со мной? По доброй воле? — вдруг спросил он, заставил меня нахмуриться от неожиданности. Вновь наша беседа перешла к серьезной теме, но уж больно неожиданно.
Еще полбокала вина значительно прибавили мне храбрости, и я отвечала, совершенно не боясь:
— Ты мне нравишься. Катрей. Несмотря на то, что сделал, как напугал меня. Поцелуи с тобой не вызывают отвращения, скорее наоборот, и неожиданная забота очень приятна. Мне трудно было представить себя в постели с кем-либо, кроме законного мужа, но ты исправил это. Когда… Если я вернусь в Агенорию, то буду опозорена. Честно говоря, я даже не уверена, что отец меня примет обратно. В Агенории на мне всегда останется клеймо твоей любовницы. Нет, я сейчас не сильно печалюсь по этому поводу! — поспешно заверила я, заметив, как нахмурился Катрей. И заодно выпила еще. — Просто фактически мосты сожжены. Я знаю, что своим побегом разрушила очень многое, но готова попробовать это исправить. — Тем более что выбора у меня нет, Катрей сделал все для этого. Хвала богам, я была пока трезва, и вовремя прикусила язык, а то так бы обидела его, и все опять стало бы сложно. — В любом случае, все уже и так думают, что я твоя любовница. Даже отец. — Я помолчала, чувствуя, как начинает кружиться голова. Сейчас я и вправду так думала, но червячок сомнения внутри грыз меня. Хорошо, что спьяну от него легче отмахнуться. Я забуду эти мысли, пока не приедет Присцилла Ги. Уже после беседы с ней буду решать. — Теперь мой вопрос. Почему пытались убить именно меня?
Катрей вздохнул и поудобнее устроил мои ноги на своих коленях. Он некоторое время смотрел на огонь в камине, потом собрался с силами и посмотрел прямо на меня.
— Как не вовремя ты задала этот вопрос, — напряженно улыбнулся он. — Сразу предупреждаю — ответ не понравится. Очень.
Несмотря на странную легкость в теле, я подобралась и внимательно посмотрела на Катрея.
— Мы с Эдгаром допросили пойманного воина. Это не разбойник, это засада полностью спланированная для нас. Эдгар еще разберется, где, в Брейгеле или в Серрате, появился шпион. Тот воин… он…
— Ну! — нетерпеливо воскликнула я.
— Он исполнял приказ твоего отца, — неохотно признался Катрей. — Ты была целью, потому что Медон решил смыть позор твоей кровью. Убить тебя как мою любовницу.