- Аля надолго уедет? – спросил я.
- Тебя только это интересует, ничего не скажешь? – спросил Виктор Андреевич, сложив руки на груди и хмурясь на меня.
- Я согласен. Можно с Алей увидеться? – спросил я, вставая со стула и засовывая руки в карманы.
- Дэн, ты что серьезно? Я думал, ты будешь против этого. Черт, Дэн, нас теперь точно отправят – вскочил Макс, уставившись на меня.
- Максим сядь! Тебе еще предстоит серьезный разговор, а ты Денис, можешь подняться к ней, она в комнате, но недолго – говорит Виктор Андреевич, явно довольный тем, что я сразу согласился.
Поднимаюсь по лестнице и подхожу к ее двери, зная наверняка, что она сидит у окна. Ее любимое место. Нажимаю на ручку, толкаю дверь и замираю на месте. Аля стоит у зеркала в распахнутом халате, и рассматривает свои ссадины, не замечая, что уже не одна.
Я же, задержав дыхание, осматриваю ее с головы до ног и, закрыв глаза, пытаюсь побороть в себе тут же вспыхнувшее желание. Открыв глаза, делаю глубокий вдох и стучу по двери, заставив ее подскочить на месте. Запахнув халат, она отвернулась, но в зеркале, я ясно увидел румянец, заливший ее щеки и шею.
- Можно? - спросил я без тени смущения.
- Да, конечно!
- Привет, как ты? – спросил я, усаживаясь на окно, тем самым приглашая ее присесть рядом.
- Нормально.
- Аля? – позвал я, поднимая ее голову.
Она уставилась на меня своими оленьими глазками, и я потерял дар речи. Таких глаз я не видел никогда. Заглядывая в ее глаза, я тонул, не осознавая всей глубины. Я никогда так близко не смотрел ей в лицо. На солнце они отливали янтарем, и ее волосы такие густые и темные переливались словно радуга, не давая возможности определить, какой же их настоящий цвет - шоколадный, янтарный или медный?
Пухлые губы, которые она покусывала, явно волнуясь, не давали собраться мне с мыслями. Я, пододвинувшись к ней, провел ладонью по лицу и, приложив палец к ее губам, провел по ним, давая возможность своим рукам запомнить ее, пока она не уехала. Тихо вздохнув, она подалась вперед и прикоснулась к моим губам. Смотря друг другу в глаза, мы просто молчали, и наслаждались своими ощущениями. Я наклонился и прикоснулся к ее губам своими, вдыхая их аромат и пробуя на вкус.
Она казалась слаще меда, я еще никого не целовал с таким наслаждением, как ее. Я вдыхал аромат ее волос и тела, она пахла корицей и шоколадом, и будила во мне этим, запретные желания. Чувствуя, что не смогу себя долго контролировать, отодвинулся и прошептал.
- Аля, я не могу!
- Почему? – спросила она, приложив пальцы к своим губам, словно пытаясь удержать мой поцелуй.
- Нельзя! - сказал я и отвернулся, не в силах смотреть на ее губы.
- Я тебе не нравлюсь?
- Ты нравишься мне, очень, но я не могу, ты несовершеннолетняя! – продолжал я, смотря ей в глаза.
- Другие девочки начинают заниматься этим уже в тринадцать лет, почему нам нельзя?
- Ты что забыла, что тебя вчера чуть не изнасиловали? И мне плевать на других девочек, я не хочу, чтобы ты была похожа на них, – вскочив на ноги, крикнул я, заставляя ее расплакаться - Прости меня, прости, я не хотел – шептал я, присев на корточки возле нее.
- Я завтра уеду, и мы больше не увидимся.
- Я знаю, – тихо ответил я - Но я не хочу пользоваться этим, как предлогом.
- Ты будешь скучать по мне? – спросила Аля, вытирая слезы
- Всегда! – улыбнулся я.
Поговорив еще около часа, мы прощались с ней на пороге, прислонившись лбами и обнимаясь. Я вдыхал ее аромат и всматривался в лицо, пытаясь запомнить ее, а она смотрела на меня, обнимая за шею. Спустившись вниз, я попрощался со всеми и ушел.
На следующий день, стоя в аэропорту, Аля искала меня глазами и надеялась, что я все же приду ее проводить, но я боялся не сдержаться и зацеловать ее при всех, хотя Виктор Андреевич, как мне кажется, стал догадываться о моих чувствах к ней. Я стоял вдалеке, где меня никто не видел, и смотрел на нее. Она плакала, а Татьяна Леонидовна, успокаивала ее. Я знал, что она расстроилась из-за меня.