“Путь к детям лежит только к тебе”. В голосе Алума не было сомнений, а в жестком взгляде, который он устремил на Ваэлина, не было ни малейшего проблеска неуверенности. “И я буду сражаться в любом количестве битв, чтобы увидеть их снова”.
Ваэлин кивнул, хлопнув Мореску по плечу, прежде чем встать и отойти, сделав паузу, когда Квасцов добавил: “Они тоже будут называть тебя Отцом. Теперь ты ходишь под пристальным взглядом Защитников, веришь ты в это или нет.”
Он вернулся к своим символам, подняв копье, чтобы добавить больше деталей, и Ваэлин почувствовал, что было бы лучше оставить его для того, что по сути было формой молитвы. Он обошел линию пикета, обмениваясь отрывистыми фразами со скаутами. Теперь они вели себя заметно менее враждебно, как он и ожидал от людей, с которыми сражался бок о бок. Но напряжение от пребывания на вражеской территории было ощутимым.
“Шесть лет прошло с тех пор, как я в последний раз ездил Верхом по Железной Степи”, - пробормотал капрал Вэй в ответ на приветствие Ваэлина. Несмотря на свое хорошо выраженное презрение к иностранцам, Вэй, казалось, был более расположен к разговору, чем другие скауты, что, как подозревал Ваэлин, объяснялось скорее врожденной неспособностью держать язык за зубами, чем каким-либо смягчением предрассудков. “Надеялся, что никогда больше не увижу это место. Не то место, где цивилизованные люди могут вести войну. Человек может умереть здесь от жажды или голода так же легко, как пасть от сабли дикаря.
“Ты сражался со Штальхастом?” Спросил Ваэлин.
“Однажды”. Тень пробежала по избитому лицу Вэя, прежде чем он издал горький смешок и провел большим пальцем по изуродованной верхней губе. “Один из ублюдков дал мне это. В знак благодарности проткнул ему шею копьем; даже тогда ублюдок продолжал сражаться. Это самое худшее в них, понимаешь? Да, они умеют ездить верхом лучше, чем большинство, сражаться лучше, чем большинство, и у них есть всевозможные хитрые приемы, когда дело доходит до битвы. Но что делает их почти невозможными для победы, так это то, что они просто отказываются умирать, когда должны.”
Капрал замолчал, когда над невыразительной равниной донесся звук. Он был слабым и высоким, что-то среднее между воем и визгом. Сегодня ночью небо было ясным, и свет полумесяца отбрасывал тусклое сияние, освещая большую часть местности перед ними. Однако Ваэлину по-прежнему не удавалось определить, какое животное издало такой крик.
“Дикие собаки?” он спросил Вэя, который в ответ мрачно покачал головой.
“Охотники из Штальхаста”, - сказал он. “Они имитируют зов дикой собаки, когда находят добычу. Нас заметили. Я полагаю, это только вопрос времени”.
“Я скажу капитану”, - сказал Ваэлин, отворачиваясь.
“Нет смысла. Он, наверное, уже услышал это. В любом случае, штальхасты всегда найдут тебя, когда ты поедешь по их Степи. Давняя истина, известная тем, кто патрулирует северную границу ”.
“Разве они не приведут других?”
“Конечно”. Вэй пожал плечами. “Просто вопрос в том, сколько их. Я предполагаю, что мы узнаем завтра”.
◆ ◆ ◆
Наступило утро, когда Ам Лин снова заставил их несколько часов следовать вдоль реки, пока он не остановил своего пони. “Что это?” - Спросил Ваэлин, увидев, как на лице каменщика отразились страх и дискомфорт.
“Они... ” Он вздрогнул и покачал головой. “Их нашли”.
Ваэлин перевел дыхание, чтобы унять бешено колотящееся сердце, и постарался придать голосу спокойствие, когда спросил: “Они ...?”
“Они живы”. Тень страха сползла с лица Ам Лина. “Я полагаю, они тоже невредимы. Они...” Он замолчал, губы сложились в озадаченную гримасу. “Они хотели, чтобы их нашли”.
“Как далеко?” Спросил Шо Цай.
“Я не могу сказать точно, но они близко”. Он повернул своего пони на северо-восток и пустил его быстрой рысью. “Сюда”.
Отряд двигался со скоростью пони каменщика, который с каждой милей казался Ваэлину все более удручающе медлительным. Его взгляд был прикован к горизонту, выискивая мельчайший силуэт. Они проехали еще десять миль, когда Алум внезапно пришпорил свою лошадь и выехал в переднюю часть колонны, подняв руку и сосредоточив внимание на земле.
“Знак?” Спросил его Ваэлин. Охотник кивнул и, соскользнув с седла, присел, чтобы осмотреть скопление отпечатков копыт. Через мгновение он хрюкнул и двинулся прочь, обшаривая глазами редкий дерн, пока не остановился примерно в двадцати ярдах от нас.