“Это место когда-то находилось под Великим Тором”, - сказал ему Кельбранд, и голос его долго отдавался эхом в наклонном туннеле. “Открылся после нескольких поколений труда, когда мы выкапывали все больше породы, чтобы собрать содержащуюся в ней руду. Однако эти лестницы созданы не нами, и возникает вопрос, как они оказались сооружены под каменной глыбой, которая, должно быть, стояла здесь со времен зарождения мира. Очевидно, кто бы их ни создал, он ожидал, что однажды его найдут.”
Игра света факела на стенах внезапно исчезла, когда лестница подошла к концу, и Кельбранд ввел его в большую комнату. Воздух был затхлым и неприятным, со знакомым привкусом разложения.
“Извините за запах”, - сказал Кельбранд. “Кажется, он никогда не выветривается. И все же ... ” Он сделал паузу, опуская факел, чтобы увидеть иссохший труп на полу камеры. - При жизни эти люди воняли так же ужасно.
Ваэлин решил, что с момента смерти телу прошло, возможно, четыре года. Оно не было полностью лишено плоти, кожа почернела от разложения, а из шелушащихся и рваных губ выглядывали оскаленные зубы. Причину его смерти было легко определить по разорванной грудной клетке - единственный удар длиннозубого клинка, нанесенный с впечатляющей силой. Взгляд Ваэлина остановился на одном из рассеченных пополам ребер, зазубренном и остром, достаточно остром, чтобы проткнуть плоть. Убей его, и что потом? спросил он себя. Пробиваться сквозь десятки тысяч разъяренных последователей с Шерин на буксире?
“Я попросил Обвара подарить ему быструю смерть, так как в конце был впечатлен его храбростью”, - сказал Кельбранд, и Ваэлин заставил себя отвести взгляд от зазубренного ребра, чтобы посмотреть на еще больше трупов. Они лежали у стен камеры в беспорядочном, часто расчлененном состоянии, что говорило о резне. Очевидно, что всех их оставили там, где они упали, без всякого отношения к каким бы то ни было ритуалам смерти, которые могли соблюдать эти люди.
“Но я не чувствовал к нему такого доброго расположения”, - добавил Кельбранд, свет его факела падал на череп, лежащий отдельно от других тел, свет отбрасывал отблеск на участок обнаженной кости. “Узри, ” сказал он тоном притворного почтения, - Местра-Дирхмар из Штальхаста, последнего жреца Незримого”.
Он присел, чтобы в задумчивости прикоснуться пальцем к черепу, голос стал задумчивым. “Я часто задаюсь вопросом, почему я чувствовал необходимость так мучить его. Возможно, потому, что он убил моего старшего брата, но это был необходимый акт, который, по сути, организовали мы с Техларом. Или это могло быть то, что он пытался сделать с моей сестрой, она была так дорога мне. Но нет, я заставил его смотреть, как я убиваю остальных. Я содрал с него кожу, пустил ему кровь, я подвергал его всевозможным унижениям и оставил сломленным старым негодяем, потому что он мне просто не нравился. Очень похоже на тебя и Бабукир, а? Он ухмыльнулся Ваэлину. “Я полагаю, он не первый человек, который тебе не понравился. Ты замучил кого-нибудь из них до смерти?”
“Нет, - сказал Ваэлин, - несмотря на часто испытываемое искушение”.
Кельбранд тихо рассмеялся и поднялся, все еще не отрывая взгляда от головы своего убитого священника. “Но все эти мучения были не самым худшим. Я хотел, чтобы он знал. Я хотел, чтобы он увидел великую ложь своего существования. И поэтому я заставил его прикоснуться к мечу. После этого он попросил клинок, и я отдал его ему.”
“Прикоснуться к чему?”
Кельбранд наклонил голову, прищурившись. “Я думаю, ты уже знаешь”, - сказал он очень мягким голосом, вытягивая руку так, чтобы свет факела осветил что-то в центре комнаты.
Он был около четырех футов в высоту, с широким основанием, которое сужалось по мере подъема, прежде чем перейти в плоскую вершину. Сердце Ваэлина дрогнуло при виде него, пульс застучал в висках, когда он подошел ближе. Какими же мы были глупцами, подумал он, вообразив, что он будет только один.
Когда его взгляд скользнул по камню, он увидел, что он не совсем похож на тот, что лежал под ареной в Воларе. Хотя его поверхность была в основном черной, по ней пробегали красновато-золотые прожилки, которые вспыхивали с неестественной яркостью, когда на них падал свет факела.
“Ты уже видел подобное раньше”, - сказал Кельбранд, вставая с противоположной стороны камня. Он попытался скрыть это, но Ваэлин расслышал голодные нотки в его голосе. “Если где-то в мире есть другой, я бы очень хотел знать, где”.