“Был”, - сказал Ваэлин. “Растертый в пыль и выброшенный в океан. Он исчез навсегда”.
Тонкое шипение сорвалось с губ Кельбранда, когда он покачал головой. “Ужасная трата. Фактически преступление”.
“Нет. Акт крайней необходимости”. Ваэлин кивнул на камень. “Если ты действительно заботишься о своем народе, ты сделаешь то же самое с этой вещью”.
“Именно благодаря этому мой народ процветает. Благодаря этому я освободил тысячи людей от рабства и вскоре освобожу еще тысячи от алчного ига королей-торговцев”.
“Скольких убиваешь в процессе?”
“Только столько, сколько необходимо. Если только”, — рот Кельбранда дернулся, когда его взгляд метнулся к черепу священника“ — "Я случайно не встречу кое-кого, кто мне не понравится по пути”.
Веселость сошла с его лица, и он устремил тяжелый, пытливый взгляд на Ваэлина. “ Ты украл мое имя, Темный Клинок.
“Это было дано мне. Я этого не выбирал и никогда не хотел”.
“Тем не менее, ты носишь его с собой. Это имя - часть твоей легенды, а имена важны, имена обладают силой. Несколько лет назад жил человек, Скелтир с большой известностью, которого рассказчики окрестили Клинком Тьмы, тогда как священники назвали меня Темным Клинком. Я полагаю, вы понимаете проблему?
“Сначала я был добр к этому человеку. Потому что я знал, что в последующие годы мне пригодятся его боевые навыки, и поэтому послал подарок в виде золота и лошадей с вежливой просьбой выбрать ему другое имя. Он забрал мое золото и моих лошадей и отправил моего гонца обратно без языка. Видишь ли, он был пожилым человеком, этот Клинок Тьмы, его гордость раздулась оттого, что он никогда не испытывал поражения.
“Я убил его сыновей, чтобы он познал вкус. Один за другим в единоборстве они падали передо мной, и каждый раз я посылал одну и ту же просьбу и одни и те же дары, и каждый раз он забирал мои дары и языки моих посланцев. Взятие его живым потребовало многонедельной войны и большого количества крови, но в конце концов я добился его, связанного и стоящего передо мной на коленях. Я обратился с той же просьбой и пообещал: ‘Выбери другое имя, и я восстановлю тебя. Я дам вам лошадей, я дам вам воинов, вы будете высоко стоять в Горах, и мы будем братьями.’ Он плюнул мне под ноги и сказал: ‘Если у меня нет своего имени, то кто я такой?’ Имена, видите ли, важны, и у меня не будет соперника в борьбе за свое ”.
Мысли Ваэлина немедленно вернулись к зазубренному ребру мертвого священника. Насколько он мог видеть, у Кельбранда не было никакого оружия, кроме факела, но его уверенность говорила о том, что он далеко не беззащитный человек. В честном бою часто проигрываешь, однажды сказал ему мастер Соллис, и последующие годы не раз доказывали его правоту.
“Это было бы глупо”, - сказал Кельбранд. “С возрастом кости становятся мягкими”.
Ваэлин снова посмотрел на камень, в его голове зарождался зародыш понимания.
“Между тобой и целителем есть любовь”, - продолжал Кельбранд. “Старая любовь, зародившаяся в юности, но теперь запятнанная горечью и сожалением. Раны, оставленные предательством, никогда по-настоящему не заживают.”Он нахмурился, прикидывая. “Ты был доволен, что оставил ее с Обваром, потому что у нее есть средства защитить себя. Какой-то наркотик?”
“Ты прикоснулся к этому”, - понял Ваэлин, не отрывая глаз от камня. “Это дало тебе песнь крови”.
“Песнь крови? Хорошее название. Я просто называю это Даром Невидимого”. Глаза Кельбранда сузились еще больше в понимании. “У тебя это когда-то было, не так ли? Он поет мне мелодию зависти, скорби о чем-то потерянном. Как ты это потерял?”
“Это было отнято у меня”.
“И все же”, — рука Кельбранда, слегка дрожащая, зависла над камнем, — “когда-то у тебя были средства восстановить его, и ты этого не сделал. Почему?”
“Я видел достаточно, чтобы знать, что какими бы ни были эти камни, их сила непостоянна, эффект их дарований непредсказуем и опасен. Однажды они разрушили королевство, которое охватывало половину мира в мирном согласии, павшее в результате войны и резни, потому что один человек стал жадным до даров, которые давал камень. Возможно, это восстановило бы мою песню. Или, возможно, это дало бы мне силу исцелять, или убивать прикосновением, или знать каждую мысль в каждой голове. Я бы не стал рисковать этим только ради шанса вернуть свою песню ”.