ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ НАИБОЛЕЕ УВАЖАЕМОГО КУАН-ШИ, ФИЛОСОФА И ПОЭТА, КАЗНЕННОГО ЗА ИЗМЕНУ И ЕРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕГРЕШЕНИЯ, ИЗУМРУДНАЯ ИМПЕРИЯ, КОНЕЦ Первого ВЕКА БОЖЕСТВЕННОЙ ДИНАСТИИ
LУРАЛЬСКИЙ AКОЛИЧЕСТВО
Третий вопрос
У моего народа нет календарей, по крайней мере, таких, которые когда-либо были записаны. Одержимость тщательным отслеживанием хода дней среди тех, кто живет за пределами Железной Степи, рассматривается Штальхастом как сбивающая с толку и бессмысленная. Неужели они не видят звезд на небе? Неужели они не чувствуют холод приближающейся зимы или тепло лета? Когда дни становятся теплыми, наступает время охоты или сражения. Когда в степи сверкает иней, самое время разбивать палатки для длительного лагеря и хорошенько охранять свои запасы еды.
Но есть один особый день, который необходимо отметить, поскольку его приход так важен. Когда звезда, которую жрецы называют Вестницей Невидимого, появляется между двумя камнями, образующими врата в Великий Тор, наступает время для того, кого считают достойным возведения в Местра-Скелтир, столкнуться с вопросом о Невидимом. И вот, когда ветер принес с собой укусы зимы и первые ледяные самоцветы усеяли траву, мы собрались посмотреть, как "Вестник" показывается на горизонте, чтобы мой брат мог ответить на третий и последний вопрос.
Во всем происходящем чувствовалась неизбежность, огромная территория разбитого лагерем Скельда была пропитана праздничным настроением, которое не оставляло места для сомнений. Независимо от того, на каких ритуалах могли настаивать священники, Кельбранд теперь был признан Местра-Скелтиром почти всеми, кто называл себя Штальхастом. Более того, он был избранным Темным Клинком Невидимого, более могущественным, чем любой простой человек. Все мастера следовали его слову, и ремесленники считали его богом, или, по крайней мере, богоподобным в его щедрых и милосердных поступках. В ту первую ночь мне, как и любому другому, не хватало неуверенности; когда песни стали громче, а Штальхасты принялись за свое веселье, у меня не осталось сомнений. Завтра мой брат ответит на третий вопрос, поднимется в Местра-Скелтир, и начнется великий поход на юг. Чего я не знал, чего мне никогда не открывал Истинный Сон, так это того, что у Местры-Дирхмар тоже был ко мне вопрос.
Я провел вечер в компании моего небольшого кружка Божественной Крови, стремясь держаться подальше от плоти и неизбежного насилия по мере продолжения празднования. Теперь их было всего шестеро, каждый из них был исключен из рядов ремесленников и получил новое имя, чтобы соответствовать благосклонности Темного Клинка. В течение следующего года должно было появиться еще больше Одаренных душ, найденных среди руин города и лагеря, но они отличались от первых шести. Рождение в Штальхасте подарило мне множество братьев и сестер и больше кузенов, чем я могу вспомнить, но, кроме Кельбранда, я никогда не знал истинной природы семьи, пока не создал свою собственную.
“Ой!” Варидж выругался, вырывая свою руку из руки Эрезы, к большому веселью остальных. Это была игра, в которую они играли, держа ее за руку как можно дольше, пока она неуклонно увеличивала поток силы через кончики пальцев. Варидж, по причинам, которые становились все более очевидными, всегда держался дольше всех.
“В тот раз ты сделал только хуже”, - обвинил он, сгибая руку и дуя на мякоть.
“Человек, который может дробить камень, не может выдержать немного дополнительного покалывания?” Эреса пожурила в ответ. Она протянула руку Шухлану, коренастому бывшему рабу из одного из самых северных торов. Когда я нашел ее, она была тощей, заманивала мышей в расставленные ею силки, сама не понимая, как. В те дни она с радостью поклялась бы в верности собаке, страдающей чесоткой, если бы это означало сытый желудок, и с тех пор ее аппетит почти не уменьшился.