“Что...” Я снова пошатнулся, когда новая волна тошноты прокатилась по мне. “Что ждет? Что такое Невидимое?”
“Бесконечный голод и безграничная злоба. Мы кормили их все эти годы, мы собирали Божественную Кровь для священства и кормили их, думая, что это насытит их. Он истощает нас, лишает наших дарований и превращает нас в эти опустошенные души, которые вы видите сейчас. Иногда я задаюсь вопросом, не были ли мы теми, кому лгали, ложью, которую мы говорили самим себе. Мы воображали, что Невидимые будут довольны кусочками, когда за пределами их тюрьмы появится целый мир, которым можно будет полакомиться. Несколько лет назад что-то изменилось, их голод усилился. Они как будто очнулись от оцепенения. Сколько бы мы их ни кормили, этого было недостаточно. Они всегда хотели больше, чем мы могли дать, наши дары уменьшались с каждым кормлением, так что, когда твоему брату не удалось достичь назначенной цели, у нас не было сил противостоять ему. Более того, мы чувствовали, как они проникают в царство, где обитают тени потерянных душ, и там они нашли слуг. Каким-то образом то, что скрывается за дверью, нашло способ организовать свое освобождение. ”
Когда он заговорил, его голос стал глухим, слова все еще были слышны, но слабо, как будто доносились издалека. Теперь мой взгляд был прикован к камню, глаза постоянно следили за его красно-золотыми прожилками. Импульсы силы участились, они бились в такт моему сердцу и каждый раз вызывали приступ тошноты. Это была боль, которая спасла меня, прорвавшись сквозь туман, затуманивающий мой разум, и открыв вид моей руки, медленно опускающейся к камню.
Задыхаясь, я выхватил его обратно и начал отворачиваться, но священник, несмотря на свой возраст и палкообразную худобу, обладал достаточной силой и проворством, чтобы протянуть руку и поймать мое запястье. Я попытался вытащить его, но очередная серия импульсов от камня заставила меня упасть на колени, корчась в агонии.
“Эреса!” - Эреса! - прохрипел я, обернувшись, и увидел, что Варидж и Эреса стоят неподвижно, с вялыми лицами, лишенными сознания.
“Может, он и увядший”, - сказал священник, притягивая меня ближе, обдавая мое лицо едким дыханием, - “но мой дар сохраняется, дитя. У меня осталось ровно столько, чтобы накормить их в последний раз”.
Я выхватил из-за пояса кинжал и попытался вонзить его между голыми костями его груди, но болезнь сделала эту попытку слабой. Лезвие рассекло его кожу до ребер, прежде чем он отбил его с сердитым ворчанием.
“Твой дар велик”, - сказал он, увлекая меня к камню. “Возможно, достаточно велик, чтобы насытить их на годы”.
Я боролся с ним, как мог, царапал ему глаза, пытался вырываться, когда его костлявая рука обхватила меня за талию, но я чувствовал себя младенцем, бьющимся в объятиях взрослого.
“Знай, что я не получаю от этого удовольствия”, - сказал он, его рука, словно тиски, сжала мое запястье, когда он прижал ее ближе к камню. “Но это должно быть сделано. Это выиграет время, вернет их в оцепенение. Мы можем собрать силы, чтобы противостоять ему. . .”
Его слова были прерваны тяжелым влажным стуком позади нас. Резко развернув меня, священник жалобно заскулил при виде того, что предстало перед нами. Высокий младший жрец, который вызвал меня, медленно сполз по грубой каменной стене зала, внутренности вываливались из раны, которая рассекла его от плеча до паха. По какой-то прихоти случая он все еще был жив, запавшие глаза теперь блестели, когда он смотрел на Местра-Дирхмар с глубоким раскаянием, умирающий человек, молящий о прощении.
“Лучше отпусти ее, старый хрен”, - сказал Обвар, выступая из тени, с его огромной сабли капала кровь, когда он вращал ее с небрежным мастерством. “Для тебя и так будет достаточно уродливо. Будет еще уродливее, если он заметит синяки на своей сестре”.
Позади него из теней выступили еще фигуры: Штальхаст из Кова Скельда тащил по полу священников, каждого связанного и с кляпом во рту. Кто-то плакал, кто-то умолял, но большинство молчало, стоя на коленях со склоненными головами, когда Кельбранд вышел с лестницы. Хватка Местры-Дирхмар ослабла, когда мой брат полностью вышел в свет факелов. Старик отшатнулся, на лице его была странная смесь вызова и ужаса, костлявая грудь вздымалась, когда он делал один неровный вдох за другим.
Я быстро подошел к Эрезе и Вариджу, обе стояли на коленях и растерянно моргали. Заглянув им в глаза, я увидел, что все, что контролировал священник, исчезло, хотя они обе оставались бледными и дрожащими.