Будучи призванным к Великому Тору, он должен был ответить на последний из Трех Вопросов, ответ, который позволил бы ему получить свое последнее благословение в качестве Местра-Скелтира: Великого Повелителя Хастов. Дважды до этого жрецы вызывали его для ответа на вопрос, и дважды до того, как он предоставил приемлемый ответ. Не все скелтиры удостаиваются этой чести, только те, кто завоевал наибольшую известность. Годы проходили без единого заданного вопроса, и только четыре других скелтира за всю долгую историю Хастов когда-либо правильно отвечали на два вопроса, и ни один - на третий. Мы долго ждали прихода Местра-Скелтира, лидера, который обеспечит наше господство не только над Железной Степью, но и над гораздо более богатыми землями королей-торговцев на юге.
Но каким бы ни был ответ Техлвара, сказанный только собранию жрецов, далеко за пределами ушей собравшейся толпы, этого было недостаточно, чтобы обеспечить его господство. Он был Друр-Тивариком, Божественная Кровь текла в его венах так же, как и в моих, но оказалось, что она слаба, а если кровь слаба, пусть она прольется.
“Кельбранд Рейерик!” - нараспев произнес Местра-Дирхмар, опуская нож и направляя лезвие на молодого человека, стоящего на коленях рядом со мной. “Встань, и тебя узнают!”
Я наблюдал, как мой брат поднимается, охваченный импульсом протянуть руку и как-нибудь остановить его. Хотя я был молод и погряз во лжи священников, я все еще знал, что его выбор был проклятием, а не благословением. Удержать его в тот момент означало бы смерть, а не быстрый конец, уготованный Тейлвару. Вмешательство в ритуалы жрецов принесло бы мне худшие из мучений. Так что, возможно, именно страх остановил мою руку тогда, потому что я никогда не притворялся храбрейшим из душ. Но я так не думаю. Я думаю, что, как и многие другие присутствующие, я хотел, чтобы это был Кельбранд. Я хотел засвидетельствовать момент, когда настоящий Местра-Скелтир займет свое место. Поэтому я не пытался остановить его, не тогда. Это случилось позже.
“По праву крови ты теперь Скелтир Кова Скельд”, - сказал священник Кельбранду. “Согласно Вечным Законам, завтрашнее утро будет отведено для испытаний. Любой воин достаточного ранга, который победит тебя, займет твое место как Скелтир.”
Кельбранд склонил голову в серьезном согласии, прежде чем поднять ее, чтобы выжидающе встретить взгляд священника. Я увидел, как лицо старика вспыхнуло от гневного нежелания. Он мог просто промолчать; официально назначив моего брата на роль Скелтира, он не был обязан также вызывать его на допрос, за исключением того факта, что Кельбранд уже достиг гораздо большей известности, чем большинство других, удостоившихся такой чести, и это хорошо знал каждый член Hast.
Губы священника скользнули по пожелтевшим зубам в плохо скрытой полуулыбке, прежде чем на его лице снова появилась маска исполненной долга уверенности. “Если ты выживешь, - сказал он, - вернись сюда за час до восхода солнца, чтобы ответить на Первый Вопрос Невидимого”.
Он опустил руку вдоль тела и остановился, чтобы осмотреть тело Техлвара. Я обнаружил, что выражение его лица резко контрастирует с маской, которую он видел всего несколько секунд назад. Теперь он казался намного старше, печаль и сожаление на одно короткое мгновение ясно отразились в его глазах, прежде чем он повернулся и пошел прочь среди рядов младших жрецов.
Мой народ никогда не любил слишком длительных ритуалов, и вскоре все представители сотни Скельдов разошлись по своим лагерям. Кельбранд, однако, медлил, и, следовательно, я тоже. Подойдя к алтарю, он закрыл глаза и положил руку на лоб нашего брата, пробормотав свое собственное тихое прощание. Он был на стороне Техлвара большую часть предыдущих нескольких лет, завоевав достаточную известность, чтобы оправдать вызов на бой за мантию Скелтира, но он никогда этого не делал.
Позади меня раздалась громкая отрыжка, и, оглянувшись через плечо, я увидел Обвара, прислонившегося к монолиту с бурдюком вина в руке и вопросительно смотрящего на меня.
“Он прощается”, - сказала я, отворачиваясь.
“Набожный засранец мертв”, - пробормотал Обвар, подходя ко мне. “Я этого не слышу, так в чем смысл?” Вопрос, очевидно, был риторическим, поскольку он предвосхитил мой краткий ответ, протянув бурдюк с вином. “ Выпьешь?
Обвар всегда предлагал мне выпить и не только. Прошло много лет с тех пор, как травля в его детстве уступила место интересу другого рода. Я часто размышляла о том, что предпочитаю его как хулигана, а не как поклонника. Однако мой первоначальный импульс к решительному отказу замер у меня на языке, когда я заметила отсутствие плотского интереса в его взгляде. В отличие от Кельбранда, разница в нашем росте с годами увеличилась, и мне пришлось поднять глаза, чтобы оценить выражение его лица. На этот раз он казался скорее обеспокоенным, чем похотливым.