“Хватит!”
Ваэлин почувствовал холодный поцелуй стали под подбородком и обнаружил человека со знакомым лицом, стоящего над ним. Он поднес кончик меча к коже Ваэлина точным, но твердым хватом, испытывая сильное искушение пустить его в ход, что было видно по его взгляду.
“Убей меня, - сказал Ваэлин, - и кого ты возьмешь с собой на встречу со своим королем?”
“Я сильно подозреваю”, - сказал мужчина, когда острие меча надавило сильнее, и Ваэлин почувствовал струйку крови на своей шее, - “он вполне может удовлетвориться только твоей головой”.
Ваэлин мягко улыбнулся и ослабил хватку солдата, позволив тому отползать, ругаясь и сжимая свою искалеченную руку.
“Заткнись!” - рявкнул знакомый мужчина, властные нотки в его голосе выдавали в нем своего рода офицера. Вложив меч в ножны, он бросил на солдата взгляд, полный отвращения, прежде чем отвернуться. “Скудный паек и никакого вина в течение месяца. Тебя предупреждали, что он опасен”. Повернувшись к Ваэлину, он кивнул головой в сторону двери. “Больше никаких неприятностей. Понял меня, варвар?”
“У меня есть товарищи”, - сказал Ваэлин. “Я хотел бы знать, где они, прежде чем куда-либо идти”.
“Король ответит на любые вопросы, если соизволит осквернить свой язык разговором с тобой. А теперь вставай, или я с радостью доставлю тебя к нему в цепях”.
Выйдя из экипажа, Ваэлин обнаружил у подножия лестницы ведро, полное мыльной воды. В нескольких шагах от него стоял солдат, державший в руках узел с простой, но чистой одеждой.
“Раздевайся”, - сказал офицер, указывая на ведро. “Затем умойся, затем оденься”.
Ваэлину потребовалось мгновение, чтобы оглядеться по сторонам. Он стоял в окружении дюжины солдат в красных доспехах во внутреннем дворе, который он принял бы за поле, если бы не гладкие шиферные плитки, покрывавшие его из конца в конец. Он был окружен трехэтажными зданиями с низкоугольными крышами, углы и кромки которых были богато украшены скульптурами. За зданиями он увидел башни, поднимающиеся в бледное облачное небо. Они были почти такими же высокими, как башни Волара, но тоньше, каждую из них венчало сооружение, напоминающее миниатюрную крепость. Сторожевые башни, заключил он, обнаружив, что впечатлен. Ни одна армия не могла подойти на расстояние пятидесяти миль незамеченной.
“Разденься, умойся и одевайся!”
Ваэлин взглянул на знакомого мужчину и вежливо поклонился, прежде чем снять одежду. Пропитанная потом ткань оторвалась от его кожи, породив миазмы, которые даже ему показались достаточно сильными, чтобы защипать глаза. “Ты не спросила моего имени”, - прокомментировал он, оказавшись полностью обнаженным, направляясь к ведру. “Это потому, что ты его уже знаешь?”
Он искоса взглянул на офицера, пока тот намыливался, и увидел решительно-жесткое самообладание в его чертах. Этот парень был хорошо натренирован в сокрытии эмоций. “Или мои дела в Достопочтенном Королевстве”, - продолжил Ваэлин. Он опустил голову в ведро и намочил волосы, прежде чем распутать пальцами спутанные пряди. “Разве ты не хочешь знать, почему я здесь?”
Мужчина ничего не сказал, его лицо было таким же застывшим, как и раньше.
“Шерин Унса”, - сказал Ваэлин, ожидая какой-либо реакции и не обнаружив ее. “Женщина, с которой я был знаком раньше. Сестра Шерин Унса, если быть точным, ранее принадлежала к Пятому Ордену Веры. Хотя, я полагаю, она отказалась от титула много лет назад.”
По-прежнему ничего, кроме легкого подергивания век. “ Она с востока, - добавил Ваэлин, поднимая ведро. “ Можно сказать, варварка. Как я. Он перевернул сосуд и вылил содержимое себе на голову, наслаждаясь ощущением чистоты, несмотря на холод. “Странно, что ты ничего о ней не знаешь”. Он отставил ведро в сторону и воспользовался моментом, чтобы стряхнуть влагу с волос. “Я слышал, что она приобрела некоторую известность в этих землях благодаря своему целительскому мастерству ... ”
“Я знаю, о ком ты говоришь”. Выражение лица мужчины снова стало жестким, Ваэлин увидел ту же жажду насилия в его взгляде. “И, да, я действительно знаю, кто ты. Она совсем не похожа на тебя.”
Он никогда не встречал меня, но все же ненавидит, заключил Ваэлин. Что она ему сказала? Он отвернулся, поскольку вопрос вызвал постыдную горечь. Правды было бы достаточно, если бы он любил ее.
“Если король торговцев желает знать о моих делах в его королевстве”, - сказал он. “Она - единственная причина ... ”
“Не смей больше говорить о ней!”