Она повела их по широкому, освещенному факелами коридору, который вскоре вывел в широкую круглую комнату с высокими окнами. Ставни были открыты, чтобы впустить в комнату резкий горный бриз, который почему-то не холодил кожу. Ваэлина потянуло к ближайшему окну, его взгляд приковал открывающийся вид. Он мог видеть за окутывающим ватным одеялом облаков предгорья на юге и луга за ними. Путешествие, занявшее более двух недель, теперь было доведено до крошечных размеров.
“К чему-нибудь прикасались?” Спросил Шо Цай, отвлекая внимание Ваэлина от окна. Капитан стоял на краю слегка приподнятого помоста в центре комнаты. Там был богато расшитый ковер, на котором стояла небольшая кушетка. Фарфоровый чайник стоял на столе рядом с несколькими чашками. Рядом с кушеткой на подставке из черного дерева покоился какой-то струнный музыкальный инструмент. Он отдаленно напоминал арфу, но с асимметричной рамой и более сложным расположением струн.
“Ничего”, - ответила матушка Вен. “Все в точности так, как она оставила”.
Шо Цай, казалось, был в основном поглощен музыкальным инструментом, его глаза загорелись восхищением, когда он осторожно протянул к нему руку, пальцы оказались на волосок от струны, прежде чем он сжал кулак. “Она оставила это здесь”, - сказал он, его восхищение теперь было окрашено недоверием.
“Она оставила все позади”, - сказала ему матушка Вен. “Кроме своего любимого пальто и туфель, в которых она гуляла по садам”. Женщина беспомощно пожала плечами. “Мне жаль, брат Шо, но, боюсь, здесь нет ничего, что могло бы тебе помочь. Пришел целитель. Они некоторое время разговаривали наедине до сумерек, затем удалились на ночь. Утром они ушли, и никто в этом храме не видел, как они уходили.”
“Возможно, - сказал Ваэлин, - если бы мы знали, о чем они говорили, это дало бы какой-то ключ к разгадке их назначения”.
“К сожалению, я не могу сказать тебе, господин. Принцесса настояла на разговоре с целителем наедине. Что бы ни произошло между ними, все потеряно. Пальцы матушки Вен слегка дрожали, когда она проводила рукой по изящно вырезанному подлокотнику дивана. “Я просто не могу представить, какие слова могли заставить ее ... бросить нас таким образом”.
“Послали за целителем”, - сказал Ваэлин. “Должна была быть причина”.
Он увидел, как дрожь в пальцах женщины усилилась, прежде чем она тоже, как и капитан, сжала кулак. Она спрятала обе руки в рукавах своего одеяния и стояла, нахмурив брови в нерешительности, пока не ответила тихим шепотом. “Она кашлянула”.
“Кашлянул?” Голос Шо Цая внезапно стал громким, и он уставился на матушку Вен так, словно она произнесла какое-то богохульство. “Нефритовая принцесса кашлянула?”
Матушка Вен кивнула и сглотнула. “Это случилось всего один раз, но я слышала это, как и слуги, которые принесли ей чай в назначенный час. Одна из девочек уронила поднос и заплакала. Глупый маленький щенок. Принцесса, однако, казалась невозмутимой, несмотря на нашу суету. В конце концов, она позволила нам послать за Исцеляющей Грейс, потому что кто еще мог лучше позаботиться о Нефритовой принцессе? Теперь, конечно, я хотел бы, чтобы она проигнорировала нас.”
“Я полагаю, ” сказал Ваэлин, “ она никогда раньше не кашляла?”
“Болезнь ниже ее достоинства. Как и голод или холод. Она пила и ела, но только из уважения к меньшим душам, населяющим этот храм. Я был всего лишь послушником шестнадцати лет, когда пришел сюда, чтобы служить ей. За все прошедшие годы я ни разу не слышал, чтобы она кашляла, шмыгала носом или стонала, хотя с каждым днем я стону все сильнее.”
Ты когда-нибудь слышал, чтобы она лгала? Ваэлин оставил вопрос невысказанным, подозревая, что матушка Вен вполне может упасть в обморок от такого подтекста. По-настоящему больная душа никогда не кашляет только один раз. Нефритовая принцесса, похоже, не чурается уловок. Она хотела, чтобы Шерин пришла сюда. Но почему?
“Мир за пределами этого храма неспокоен”, - сказал он. “Враги угрожают вашим границам. Знала ли об этом принцесса?”
Матушка Вен кивнула. “Каждую неделю из столицы префектуры прибывает гонец со свитком, в котором перечислены все основные события в королевствах и за их пределами. Так было очень долго. Недра храма полны свитков, датируемых веками.”
“Ценный архив для любого историка”, - задумчиво произнес Ваэлин, прикидывая, сколько бы брат Харлик заплатил за доступ к таким знаниям.
“Только ей разрешено читать свитки”, - сказала мать Вен. “Бесчисленное множество ученых присылали письма с просьбой разрешить им хотя бы час побыть в архиве, но им всегда отказывали”.