Соланж встала. Она подошла к ведерку со льдом, где стояла бутылка вина, и снова наполнила свой бокал. От холодного вина на его ободке расцвели капельки конденсата. Она посмотрела на свое отражение в зеркале над камином, поправляя выбившуюся прядь волос.
‘Если бы ты не убил моего брата, у меня бы ничего не было.- Она сказала это тихо, почти про себя. - ‘Все наследство перешло бы к Афонсо, когда умер наш отец. Я была бы в его власти.’
Мунго тоже поднялся. Он посмотрел на нее через комнату.
‘Я всего лишь защищал твою честь.’
- Честь? - Язвительное выражение появилось в ее голосе. - ‘Ты действительно веришь в честь? Так вот почему ты сделал все, что сделал, – ради чести?’
- Нет, - признался Мунго. - Честь - это всего лишь переодетое слово, обозначающее гордость.’
- И прекрасный повод для мести.’
Зачем отрицать это? ‘Да.’
‘Тогда почему бы тебе не пойти ко мне в постель и не взять денег, которые тебе нужны? Любой другой так бы и поступил, считая себя вдвойне удачливым. Разве ты не переспишь со мной в обмен на то, что хочешь?’
‘Если ты настаиваешь, - сказал Мунго. ‘Это было бы не самое худшее, что я сделал ради денег.’
‘Это не очень-то галантно.- Она сказала это с притворным негодованием, но Мунго не думал, что обидел ее. Она посмотрела в свой бокал, помешивая вино. - ‘Твоя возлюбленная, должно быть, действительно драгоценная женщина, раз стоит так дорого. Красивая, образованная, остроумная, любящая. Мессалина в спальне.’
‘Именно она мне и нужна.’
- Тогда я отдам ее тебе. Она допила остатки вина, шагнула вперед и положила руки ему на бедра. Она посмотрела ему в глаза, словно готовясь к танцу. - ‘Я одолжу тебе миллион долларов в счет долга, который я должна тебе за убийство моего брата. Но помни, что это всего лишь ссуда. Я буду ждать расплаты - так или иначе.’
Мунго вдруг понял, что последние десять минут почти не дышал. Он почувствовал головокружение; его голова плыла духами Соланж и вином в ее дыхании. Он посмотрел ей в лицо, и все, что он чувствовал, было желание. Ему следовало бы стыдиться этого, но – во второй раз за день – он обнаружил, что не чувствует вины.
‘Ты не обязана отдавать его мне, - сказал он ей. - Все, что от тебя требуется, - это подписать бумагу.’
Иезекииль Мак-Мурран любил повторять, что если бы он знал Миссисипи лучше, то был бы сомом. Его самые ранние воспоминания плескались в ее ручьях и заводях. В десять лет он сбежал из дома и стал работать на плоскодонках - грубо сколоченных речных баржах, доставлявших товары и поселенцев вниз по Миссисипи в те далекие пограничные дни. Это было одностороннее движение, питаемое только течением. Он помогал вести лодки до Нового Орлеана, избегая мелководья и отбиваясь от препятствий шестами. Там суда разобьют на доски, и Мак-Мурран будет тащиться вверх по реке на протяжении двухсот миль и ждать, когда пройдет другая лодка.
И вот однажды, недалеко от Нового Орлеана, он увидел нелепый корабль без весел и парусов, извергающий дым из своей трубы и вспенивающий воду позади себя, когда он шел вверх по течению – вверх по течению! - на величавых трех узлах. С этого момента он узнал свое призвание в жизни. Он пробирался на борт сначала как корабельный юнга, потом как матрос, кочегар, инженер и, наконец, как капитан собственного судна. Он брал корабли из Луизианы до самого Мемфиса, возил солдат, оперных певцов и даже президента.
Но он никогда не вез такого ценного груза, как сейчас. Хлопка на полмиллиона долларов – столько, что он даже не был уверен, сможет ли судно перевезти все это. Он был плотно уложен на нижней палубе "Уиндемира" - стена из хлопка-сырца высотой более двадцати футов тянулась по всему периметру парохода. Тяжело нагруженная, она сидела так низко в воде, что каждая рябь в реке плескалась на ее охранников и смачивала хлопок, который выпирал из ее боков.
И как будто этого было недостаточно, он также должен был бороться с владельцем хлопка. За день до того, как "Уиндемир" покинул Баннерфилд, из банка Нового Орлеана пришло письмо, повергшее Честера Мариона в мрачное настроение. Вскоре после этого он объявил, что будет сопровождать хлопок вниз по реке и возьмет с собой сына. Это потребовало срочной работы по очистке каюты от хлопка, хранившегося внутри, и каким-то образом найти другое место для его хранения.
Теперь, сидя в рубке над ураганной палубой "Уиндемира", Мак-Мурран мог утешать себя тем, что его путешествие почти закончилось. Слева мимо проплывали причалы и шпили Нового Орлеана, а справа по главному каналу двигалось городское речное движение. "Уиндемир", его владелец и груз были почти у цели.