Раздались выстрелы, но они ни во что не попали. Мунго и его люди укрылись за котлами, защищенные крепким железом. Он не видел, куда они направляются, но это не имело значения, потому что они все равно не могли управлять судном. Словно пьяный рыцарь, "Нелли Мэй" продолжала свой последний славный бросок, направляясь к причалу.
Выстрелы прекратились, когда ополченцы поняли, что собирается сделать Мунго. Те, кто был на пристани, развернулись и побежали на берег, врезавшись прямо в линию позади них. Воцарился хаос, на ступеньках дрались синие куртки. Некоторые теряли опору и соскальзывали вниз; другие, оказавшись в ловушке сзади, не могли подняться вообще.
Мунго кивнул Типпу. По его сигналу Типпу подбежал к маленькой пушке на носу. Это было не более чем сигнальное ружье, настолько сильно проржавевшее, что оно представляло не меньшую опасность для людей, стоявших за ним, чем перед ним. Но - как и в судне - в нем остался один выстрел. Типпу зарядил его ужасной смесью мушкетных пуль и гвоздей, вытащенных из разобранных досок парохода. Он поджег фитиль, затем побежал назад к укрытию котлов и бросился на палубу.
"Нелли Мэй" врезалась в причал. На полной скорости ее нос разбил сваи и расколол лестничную площадку. Некоторые из ополченцев были сброшены в воду; другие, менее удачливые, были раздавлены между корпусом судна и берегом реки. За секунду до того, как она ударила, пушка выпустила шквал из зазубренного металла вверх по людям, пойманным на вершине склона. Мощь взрыва разнесла пушку на куски, добавив к атаке зазубренные железные осколки и разрезав людей Честера на куски.
Прежде чем они успели прийти в себя, команда Мунго поднялась из-за укрытия котлов и пошла на них сквозь дым. Их вел Мунго. Он перепрыгнул через разбитый нос, шлепнул по мелководью и бросился с саблей на окровавленную массу людей перед ним. Типпу стоял слева от него, держа в руках абордажный топор, а Виси - справа с копьем, которое он привез из Африки.
Ополчение Честера состояло из самых грубых людей в округе - скандалистов, бродяг и бездельников. Но они больше привыкли к потасовкам в барах и уличным дракам, чем к настоящим битвам. Они уже несколько месяцев охраняли Бэннерфилд от врага, который так и не появился, забирая деньги Честера и выпивая его виски. Теперь, когда нападение наконец началось, они были совершенно не готовы. Воздух был наполнен ужасом - предсмертные судороги "Нелли Мэй", когда она разваливалась на части; шипение пара из ее лопнувших котлов; крики умирающих и тонущих людей.
Милиция сломалась и побежала, убегая в хлопковые поля к большому дому вдалеке. Мунго последовал за ними, задержавшись лишь для того, чтобы схватить пару брошенных винтовок и закинуть их за плечи. Он бежал так быстро, что догнал нескольких бегущих милиционеров. Он срубил их саблей и оставил корчиться в грязи, чтобы Типпу или Виси прикончили их.
Он добрался до жилища рабов, ряд за рядом беленых лачуг. Хотя была уже середина дня, жители исчезли, разбежавшись, как птицы перед землетрясением. Они не желали защищать своего господина, но если бы они взялись за оружие, то их постигла бы самая ужасная смерть, какую только можно себе представить. Вместо этого они растаяли, позволив Мунго беспрепятственно проходить через их жилища.
За деревней рабов земля поднималась по травянистому склону. И там, в самом центре, стоял дом.
От такого масштаба у него перехватило дыхание. Особняк Честера представлял собой не что иное, как замок, расположенный на холме и окруженный со всех сторон широкими прудами, похожими на ров. Единственным выходом была узкая дорожка между прудами, которая вела к парадной лестнице.
И он был хорошо охраняем. Пуля вонзилась в землю у ног Мунго. Он бросился на землю, укрывшись за невысокой стеной, окружавшей ров, когда в него ударили новые пули. Ополченцы, возможно, и сбежали с площадки, но они были более чем готовы защищать дом.
Типпу подполз к нему и рискнул взглянуть.
- Честер здесь?’
- Думаю, да, - ответил Мунго.
- Чтобы попасть внутрь, нужны пушки.’
Мунго бросил еще один быстрый взгляд. - Мы могли бы переплыть ров.’
Типпу покачал головой. Он указал на дальний край пруда, где у подножия стены лежало что-то похожее на длинный ствол дерева.