‘Как продвигается работа на невольничьих палубах? - Спросил Стерлинг у Ланахана.
Первый помощник бросил взгляд на Мунго и прищурился. После дуэли на Принцевом острове его ненависть к Мунго разгорелась сильнее, чем когда-либо. Только сознание того, что Стерлинг больше не потерпит недисциплинированности среди своих офицеров, держало его в узде.
- Опоры на месте, и первые доски укладываются на носу. Дайте мне три дня, и я подготовлю его к погрузке.’
Стерлинг кивнул. - Пендлтон говорит, что набеги этой весной принесли свои плоды. Он утверждает, что на его фактории выше по реке работает более девятисот негров. Я беру с собой доктора Монтгомери и Синклера, чтобы провести осмотр, и намереваюсь вернуться к закату. Мистер Ланахан, вы будете командовать в мое отсутствие. Бросьте якорь в лагуне и следите за пиратами. Я разрешаю вам стрелять в любого, кто подойдет слишком близко.’
Мужчины вернулись к своим обязанностям. Капитан открыл ящик с оружием за штурвалом и извлек оттуда две миссисипские винтовки и кремневый пистолет. Он передал пистолет Мунго, затем передал ему и винтовки.
- Обычно я отдаю их носильщикам, - сказал капитан, - но я не доверяю ни одному из негров Пендлтона, чтобы защитить нас.’
Мунго ухватился за поручни и последовал за Стерлингом и Монтгомери вниз по сходням к причалу, где их ждал Пендлтон. Американец был одет в костюм, более подходящий для Нью-Йоркской гостиной, чем для путешествия на каноэ вверх по реке Ложе, с шелковым галстуком и бриллиантовыми запонками в манжетах. Он сердечно приветствовал их, выглядя ничуть не хуже после того, как накануне вечером выпил в капитанской каюте полторы бутылки "Герибиты". Позади него восходящее солнце висело в небе, как огненный шар. Мунго почувствовал, как по шее побежали струйки пота, и прикрыл глаза от яркого света, стараясь не обращать внимания на пульсирующую головную боль.
Как только они оказались на пристани, Ланахан приказал поднять сходни и спустить канаты. Катер Пендлтона доставил их вдоль южного берега реки к мелководью, где их ждали каноэ. Каждая лодка была вырублена из цельного ствола и обслуживалась людьми племени Баконго в набедренных повязках, с веслами или мушкетами в руках. Поднимаясь на борт, Мунго внимательно разглядывал их, ища в их лицах намек на обман. Африканцы отвели глаза и оттолкнули лодки от берега, их кожа блестела от пота.
Они подхватили гребки певучим напевом, который перенес Мунго обратно в Уиндемир, где рабы пели в полях, собирая урожай табака. Потом он подумал о Камилле и Честере Марионе, и воспоминания помрачнели. Он уставился вдаль, его палец рефлекторно сжимался и разжимался на спусковом крючке винтовки.
Он учуял запах бараков еще до того, как увидел их. Сначала это был всего лишь дух гниения, доносящийся с подветренной стороны на ветру. Зловоние усиливалось, пока сам воздух не стал казаться зараженным разложением. Затем раздались крики, пронзительные и человеческие, хотя Мунго не мог сказать, мужские или женские. Он взглянул на Стерлинга.
‘Они находятся под атакой?’
- Утренняя дисциплина, - сказал Стерлинг. - Это держит Кваши в узде.’
За поворотом реки люди племени Баконго высадили каноэ на грязный берег, усыпанный плавниками, и повели их по извилистой тропинке между нависшими деревьями, где слышалось пение птиц. Когда они шли под тенью навеса, Мунго увидел обезьяну, которая смотрела на него белыми глазами. Она испуганно отпрянула и скрылась в переплетении ветвей.
Деревья уступили место поляне из затвердевшей глины, усеянной пучками травы. Запах ударил Мунго, как удар в лицо. Зловонная атмосфера немытых тел и экскрементов была настолько невыносимой, что его чуть не вырвало. Он сглотнул и напряг мышцы живота, когда увидел это зрелище.
Фактория Пендлтона была размером с деревню, по меньшей мере дюжина бараков стояла по кругу вокруг центральной площади, где мускулистый метис с желтой кожей хлестал группу рабов, привязанных к столбам. Бараки были сделаны из крепких свай, вбитых в землю и связанных вместе с бамбуком, чтобы создать баррикаду. Крыши были покрыты соломой, а полы выложены грубо отесанными досками. Сотни и сотни африканцев теснились внутри деревянных укреплений. Стражники-метисы с винтовками расхаживали по опушке леса.
Тела рабов были обнажены и смазаны маслом, отчего казалось, что их кожа светится здоровьем. Взрослые стояли, тесно прижавшись друг к другу, спереди к спине, и были прикованы цепями за шею рядами внутри бараков, в то время как дети были расположены плечом к плечу и коленями к груди вокруг внешних стен. Полы были покрыты сточными водами. Некоторые взрослые стонали. Некоторые вопили на незнакомом языке. Большинство из них стояли молча.