- Он жив. Я думаю, ты сделаешь из него героя. Теперь у него есть свой корабль, "Меандр". Он находится в этих водах. Он заходил на остров Принца две недели назад.’
Мунго выругался. - Фэйрчайлд имеет право подняться на борт любого корабля, который встретится ему на пути. Если он найдет нас, то не будет иметь никакого значения, что мы сейчас занимаемся законной торговлей. Он не успокоится, пока не закует нас обоих в кандалы.’
- Тогда лучше держаться от него подальше.’
- Его корабль будет патрулировать побережье. Мы проложим курс значительно западнее этого места. - Мунго на мгновение задумался, его желтые глаза смотрели куда-то вдаль. - И посмотри, сможешь ли ты купить оружие до того, как мы уплывем.’
Как только они покинули Остров Принца, Мунго удвоил дозорных на мачте. Они видели десятки кораблей в водах к югу от Зеленого Мыса, но большинство из них находились в милях от них, и лишь немногие подходили достаточно близко, чтобы окликнуть их. Они специально следили за красными, белыми и синими знаменами Королевского флота. Однажды они заметили двухмачтовый корабль, лежащий над горизонтом на востоке, с чем-то вроде красного военно-морского флага на корме. Но он исчез в тумане, и они больше его не видели.
Они пришли в Кейптаун за припасами. В таверне на набережной Мунго нашел обветренного голландца, охотника. Была заключена сделка - чрезмерное количество джина в обмен на все, что этот человек знал о слонах.
- Их можно убить пулей?- Поинтересовался Мунго.
Старый охотник наклонился вперед, невнятно выговаривая слова из-за алкоголя.
‘Конечно, - сказал он, - но это нелегко. На шее есть пятно, впадина за ухом примерно на две трети вниз. Вот куда нужно стремиться.’
К тому времени, как они закончили, Мунго получил первоклассное образование в области охоты на слонов - а охотник храпел лицом вниз в луже джина на столе.
Выйдя из Кейптауна , "Ворон" обогнул оконечность Африки и повернул на северо-восток. Мунго слышал много рассказов об ужасных штормах, которые часто встречались морякам вокруг мыса, но погода оставалась ясной и доброй, как будто сама судьба улыбалась его предприятию. Они прошли без труда. Там, наконец, он мог немного расслабиться. Корабль Фэйрчайлда входил в состав Западной превентивной эскадры – он не заходил в Индийский океан.
Они шли вдоль берега, держась на почтительном расстоянии. На сотни миль берег вздымался крутыми отвесными утесами, словно черные зубы, готовые вцепиться в любое судно, которое подойдет слишком близко. Они не видели места, где можно было бы причалить, и Мунго не осмеливался подойти слишком близко, опасаясь бурных течений и непредсказуемых ветров, которые кружились вокруг них.
Дальше скалы спускались к низкому берегу с мангровыми болотами и золотыми пляжами. Но даже они были не такими безмятежными, какими казались. Иногда Мунго видел выбеленные ребра разбитых кораблей, торчащие из песка, - свидетельство опасности, которая все еще таилась под синими волнами.
Они прошли мимо поселений в Дурбане и заливе Делагоа и вошли в Мозамбикский пролив. И все же они не могли найти места для высадки. Мунго хотел избежать постоянных портов, где торговля слоновой костью контролировалась посредниками и цены были бы завышены; он искал место, где они могли бы высадиться незамеченными. Но чем дальше на север они продвигались, тем ближе подходили к более населенным частям побережья Суахили.
- Это недалеко от твоей части света, не так ли?- Сказал Мунго Типпу.
Несмотря на все, что они делали вместе, несмотря на то, что они спасали друг другу жизни, он все еще почти ничего не знал о жизни помощника до "Черного Ястреба". Типпу никогда не упоминал об этом, и Мунго знал, что лучше не спрашивать. И все же здесь, в Индийском океане, он вспомнил слова Стерлинга - "Я выиграл его в карты на Занзибаре".
Мунго указал на карту, разложенную у нактоуза, где был обозначен остров Занзибар.
‘Это твой дом?’
На самом деле он не ожидал, что Типпу ответит. Но, возможно, пребывание в этих водах, так близко к его прошлому, что-то расшатало в великане. Вместо того чтобы сменить тему разговора, он посмотрел через перила и сказал: - Да, Стерлинг выиграл меня в карты. Но мой отец был королем.’
Это прозвучало как нелепое хвастовство, но Мунго не рассмеялся. В гордой осанке Типпу было что-то такое, что делало его рассказ до странности правдоподобным.