Все они с нетерпением ждали вестей из Бомбея. Однажды к ним наведался полицейский инспектор. Дело об исчезновении курсанта Бирендры Главное управление военно-морского флота, оказывается, передало в министерство внутренних дел, и полицейское управление Бомбея обратилось к делийской полиции с официальным письмом о проведении расследования.
Пройдя в комнату, инспектор приступил к допросу.
— Откуда прибыли в Дели? — начал он.
— Из-под Аллахабада, штат Уттар-Прадеш.
— Чем занимаетесь здесь?
— Ничем!
— На что же вы живете?
— Да так, на случайные заработки.
— А что это за случайные заработки?
Шьямлал замялся. Появление полиции в его доме ничего доброго не предвещало: по опыту он знал, что полиция существует не затем, чтобы помочь человеку в беде. Вот и этот: не иначе как запутать хочет. Молчание затягивалось. Наконец бабу Шьямлал не выдержал.
— Скажите, зачем этот допрос?
— В управлении подозревают, что ваш сын просто сбежал и сейчас скрывается где-то тут…
— Как вы можете, господин инспектор? — возмущенно заговорил Шьямлал. — Мы убиваемся по нем, а вы такое… А потом… за побег ведь можно и на каторгу попасть!
— Где живут ваши ближайшие родственники? — прервал его инспектор. Ответы Шьямлала он записывал в протокол. Шьямлал, не скрывая раздражения, отвечал. В душе у него, однако, брезжила надежда, что в конце концов сын все-таки отыщется.
— Адреса его друзей? — продолжал допрашивать инспектор. — Чем они занимаются?.. Может, у него была любовница?
От возмущения и обиды бабу Шьямлал даже привстал.
— Не забывайте, что у других тоже есть сердце и чувство собственного достоинства, — сухо заметил бабу Шьямлал.
— Зря вы обижаетесь на меня, — уже мягче сказал инспектор. — По службе всякие вопросы приходится задавать. Вы уж извините… Мать у Бирендранатха — родная или мачеха?
— Родная…
— Та-а-а-к… Значит, вы говорите, он ни с кем не водился? Я имею в виду — с девушкой или женщиной? — тщательно подбирая слова, продолжал инспектор. — Может, водился, да вы запретили?
— Нет, ничего подобного не было.
Задав еще несколько вопросов, инспектор сказал, что на расследование дела уйдет месяца три или четыре и, пока оно не закончится, он будет навещать их каждую неделю, чтобы лично удостовериться, что сын у них не скрывается.
Инспектор взял у бабу Шьямлала подписку о невыезде, чем лишил его возможности съездить в Бомбей. Наведываясь в их переулок, переодетые полицейские либо среди ночи поднимали с постели всю их семью, либо днем расспрашивали соседей, не появлялся ли в переулке незнакомый молодой человек.
Однажды бабу Шьямлала окликнул знакомый торговец бетелем. Его лавчонка находилась на углу переулка.
— Говорят, ваш сын во флоте служил? — поинтересовался лавочник.
— Служил. А что?
— Да так, ничего, — протянул лавочник. — Всякое болтают… будто сбежал он.
— Неправда! — воскликнул бабу Шьямлал. — Кто тебе сказал?
— Да из полиции тут… почти каждый день в лавку ко мне заглядывает. Вот он и сказал. «Ты, — говорит, — глаз с него не спускай. А чуть что — сразу ко мне…» Дело-то тюрьмой пахнет…
— Мой сын не сбежал! — с болью в голосе заговорил бабу Шьямлал. — Он без вести пропал… Если бы ты только знал, брат, как мы все хотим, чтобы он вернулся! Хоть бы разок взглянуть на него!.. В отпуск еще собирался приехать… В море где-то пропал… Судьба, видно.
— Что и говорить, бабу Шьямлал, — посочувствовал ему лавочник. — Разве полиции можно верить?.. Дело тут совсем в другом… А это они, чтоб оправдаться… Очень зловредное это учреждение.
Бабу Шьямлал перестал ходить к зданию Главного управления. И хотя он уже не ждал Бирена, где-то в глубине души еще теплилась надежда. Когда ему становилось особенно тяжело, он уходил из дому и бродил по улицам либо заходил в храм и часами предавался молитве. Выйдя из храма, он кружным путем — через Шанкар-роуд и Раджендра-нагар — пешком возвращался домой или подолгу стоял на автобусных остановках. В голову лезли мысли одна безрадостней другой.
Наверно, было б лучше, если бы Бирен устроился тогда на гражданскую службу. И не возникала б перед глазами картина его страшной гибели. Эти видения будут преследовать бабу Шьямлала до самой смерти. Ну а если скоро придет и его час, что станет с женой и дочкой?.. Подаянием не прокормишься.