Молодец, ничего не скажешь. Папа бы гордился мною.
__________
[1] Морион – шлем с высоким гребнем и загнутыми полями спереди и сзади.
[2] Бастард – полуторару́чный меч.
[3] Альтаир – персонаж компьютерной игры «Assassin’s Creed», выпущенной «Ubisoft» в 2007 году.
Глава 3. Своды нам, а воды вам
Так. Надо обдумать сложившееся положение. Спокойно, хладнокровно. Легко сказать! Уж лучше долбаный Горацио в экскортницы записал, чем вот такое счастье. Сижу ошалевшая, сердечко колотится, мысли мчатся галопом. Дыши глубже, Настя, всё хорошо…
Нет, не получается.
«Я буду сосать твой жердь…» – вдруг вспомнилось. Надо же такое ляпнуть. Что еще я городила в бреду, интересно? И кстати, где мои шмотки, рюкзачок с косметикой и всякой всячиной? Наверное, в казематах остались. Понятно, что в облегающих джинсах здесь разгуливать не получится, так хотя бы смарт… Подожди, Настюха, подожди! А зачем он тебе? Здесь же нет электричества! Рано или поздно разрядится, да и кому тут звонить?
Но в нем мой плейлист, шепчет мне внутренний голосок. Хоть по паре песенок в день слушать, да и пауэрбанк заряженный. «Megadeth», особенно обожаемый мною боевик «Hangar 18», в котором такие заводные соляки, что я каждый раз не выдерживаю – вскакиваю на кроватьи начинаю трясти гривой, как самый настоящий металлюга. Или металлючка. И медлячки есть. Душевные, с печалькой, как например «Dreaming Light». Пока не выберусь, может, и протяну…
Ага, музыка, блин. О чем я только думаю? На меня ополчился весь город, а я о музыке! В задницу музыку! Как выбираться – вот о чем думать надо! Тут вообще есть портал в мой прежний мир?
Нет, подруга, ты тут надолго, вмешивается депрессулька. Забудь о прежней жизни! Теперь ты бродячая кошка, питайся объедками и живи на крыше!
Было бы смешно, если б не так грустно.
И что делать дальше? Куда податься осужденной на казнь девушке в неизвестном месте, в неизвестную эпоху? Девушке слабой и ранимой – вы же не думаете, что я бэтмен, правда? Из этой передряги выбралась, а что будет дальше? Всем рожи не разобьешь. Где-то глубоко внутри шевелится слабенькая надежда: может, это мне снится? Протираю глаза, на всякий случай бью себя по щекам. Глупо, понимаю. Никакой не сон. Неотвратимая реальность.
Потихоньку отхожу. Начинаю трезво оценивать ситуацию. Первое: я жива, уже хорошо. Второе: надо найти Горацио. Нет-нет, так не пойдет. Далеко я в этом рванье не уйду. Надо привести себя в порядок. Найти одежду получше. Вот только какую именно? Местные кисейные барышни щеголяют в соответствующих эпохе прикидах – туго зашнурованный лиф, стоячий воротник, широкие юбки и такие же рукава. Нет, мне такое не подходит. Надо рядиться в мужской костюм. Притворюсь парнем, так будет безопаснее. Смущают меня только так распространенные здесь штаны-чулки, в таких фигуру никак не скрыть.
Определимся: выныриваю из укрытия, высматриваю подходящего кандидата и… ну да, незаметно вырубаю, в темной подворотне переодеваюсь. Опять кулаки, что поделаешь, иначе тут нельзя. Только чтоб кандидат был не в чулочках, а то с моей попой во второй раз плахи точно не миновать. И рубашку попросторней – это тоже важно. И берет, обязательно широкий. Со страусиным пером. Атрибут хоть и мужской, но какой красивый! И шевелюру можно спрятать. Хрена с два состригу, не будь я рыжая бестия!
Шпага или рапира, думаю, к жертве прилагается. Вот и хорошо, оружие сносное, не то, что этот бастард.
Кстати, о бастарде. А что с мечом делать? Нахрена я его взяла? Таскаться с такой здоровой железякой не с руки. На первых порах надо быть тихой и незаметной. Спрячу-ка я его пока. На будущее.
Кладу на пол в башенке, прикрываю битой черепицей, присыпаю палой листвой. Здесь всё равно безлюдно. Выглядываю наружу – да, крутовато забралась! Со страху и не на такое пойдешь.
Итак, поехали. Денек в самом разгаре, солнышко припекает, и я осторожно ступаю по крышам. Никого, только голуби и тощие коты, которые смотрят на меня задумчиво, словно размышляя: «а что эта оборванка тут шныряет?»
Осторожно смотрю вниз. Народу полно, кто прогуливается под руку с женщинами, кто торгуется с лавочниками, кто сидит на крылечке в тени, потягивает трубку. И везде разговоры. Из них понимаю, что казнь отложили и осужденных препроводили обратно в кутузку, кроме одной. Самой молодой. Ее разорвали люди, подумав, что вот она, главная виновница. Дьяволица ведь была молода? Вот и убили. Да и трем оставшимся тоже неплохо досталось – сидели в клетке с синими рожами, харкая кровью.
В душе сразу погано стало. Зарёва умерла. Из-за меня. Спутали, черти. А может, и не спутали, надо же было дать выход злости!
А что обо мне судачат – да тут любой конспиролог с зависти сдохнет! И что я дочь безглазого; и его любовница; и ежедневно сношаюсь с сотней мужиков, что потом умирают в муках; и голая летаю по ночам на метле, воя на луну; и такая красивая потому-что пью кровь младенцев; и посевы я уничтожаю; и порчу навожу… А сбежала почему? Безглазый помог, кто ж еще! Нет, это Горацио! (Многие звали его Хорацом, и почему-то черным. На простонародный лад?) Да-да, это он со своей запретной волшбой! Нет-нет! Ведьма обернулась черной птицей и улетела! Превратилась в черную кошку и исчезла! Да нет же! Рыжая изрыгла из огненной пасти, усеянной клыками, огонь нечестивый и спалила площадь! До сих пор тушат, во как!
Да, с фантазией у горожан всё в порядке.
Отгоняю грустные мысли. Так и так зарёва была обречена. Быть сожженной, или пасть от руки обезумевшей толпы – не всё ли равно? А мне надо держаться. Крадусь дальше.
Один раз подбираюсь к парапету совсем близко и – о ужас! – соскальзываю. Пара плиток срывается вниз, но я успеваю ухватиться за карниз. Взвизгивая при этом.
Разумеется, меня замечают.
– Вот ведьма! – раздаются крики. – Вот она, ловите ее! Стража, стража! Она здесь!
Среди стражи есть арбалетчики. Пока я подтягиваюсь, рискуя упасть прямо в лапы врагов, несколько болтов чиркают в опасной близости. Один раз громыхает, как из пушки. Замечаю где-то позади дымок. Из огнестрела шмальнули? Даже так? Час от часу не легче. Забираюсь, залегаю, душа в пятки. Слышу шум, где-то внутри здания топают стражники и особо ретивые граждане. Догадались!
Черт! Уже из чердака лезут. Уноси ноги, Настюха!
Однако далеко я не убегаю, падаю все-таки. Трухлявое покрытие не выдерживает, обваливается, и я лечу вниз. Хорошо хоть в стог сена. Оказываюсь в еще одном сарае. Снаружи брань, ищут меня. Может, переждать? Нет, тут есть люди, вон их сколько выбегает. Да еще с вилами и топорами. Озираются, высматривают.
Замечаю неподалеку окошко. Маленькое, но протиснуться можно. Дотягиваюсь, лезу, выбираюсь наружу. Вижу какие-то лачуги, поломанные ящики, оглобли, колеса от телег. Слева мост через реку. За рекой кудахчут куры, пиликают скрипки, торговцы зазывают народ. Рынок, точно.
Между тем, шум всё ближе – поняли, что я в сарае прячусь.
Уже не знаю, куда и деваться. Придерживаясь тени, дохожу до моста, перегибаюсь через парапет. Под мостом есть темное место, где сидят какие-то темные личности в лохмотьях. Деваться некуда, пока меня не просекли, прыгаю туда, забиваюсь под свод, сворачиваюсь калачиком. Буду сидеть, пока не стемнеет. Может, ночью что и обломится. Днем – не вариант. Днем каждая собака норовит тебя сцапать.
Нищие, что удивительно, не обращают на меня никакого внимания.
Наверху народ еще долго плутает, но сунуться под мост никто не догадывается, слава богу. В конце концов решают, что я опять упорхнула и с проклятиями расходятся.
Едва стихает, я выбираюсь из темноты, встаю у самой воды, потягиваюсь. По реке плывет лодка, в ней двое – на веслах хмурый старик, другой конопатый рыжеватый детина стоит в полный рост, держит в руке рыбу и таращится на меня.
– Чего? – спрашиваю я, он в ответ глупо лыбится и трясет рыбой. – Не поняла? Тебе чего надо, болезный?
И тут я замечаю, что тесемки на груди расшнуровались и мои сиськи чуть ли не вывалились наружу.
– Ё-моё! – смущенно бурчу, спешно завязывая тесемки. – Иди нахер! – И показываю конопатому средний палец.
Он тоже показывает мне средний палец и улыбка его становится еще шире. Показываю средний палец левой – в ответ детина сует свой в рот и протягивает мне рыбу.
– Ты на что намекаешь, обезьяна? – тут же свирепею я.
Конопатый вынимает палец изо рта и снова демонстрирует мне. Я хватаю первый попавшийся камень и кидаю в негодника. В яблочко, вернее в лобешник.