– Скорее старовязское, столетней выдержки, – мечтательно закатив глаза, говорит Лис. – Такой восхитительный напиток был бы воистину королевским вознаграждением за любой риск!
– А я бы отведал пивка старика Дубраво, – с грустью в голосе Чош. – Что толку от этой кислятины, каким бы оно ни было! Вот пивас деда-ворчуна – это было то, что надо!
– О да! – соглашается Дастур. – У Дубраво было пиво самое густое, ароматное и наваристое, какое только можно себе вообразить! И вставляло-то как! С ног валились, как подкошенные!
– Такого больше не делают, – тихо и печально подтверждает Куль. – И никогда больше не сделают, судя по-всему.
– А по мне нет ничего лучше амброзии, – вдруг произносит Пегий.
Все смолкают и немедля переводят на него глаза.
– Чего-чего? – угрожающе спрашивает Чош. – Ну-ка повтори!
– Жаль, так и не довелось попробовать, – не обращая на него внимания, продолжает Пегий. – А так хотелось. И что мне помешало?
– Я же говорю – противный, – подвожу я итог.
Все смеются, хоть и получается смех сквозь печаль и тревогу за будущее.
– Да, чуть не забыл, Лео, – говорит Чош, поворачивается и достает… мой рюкзачок. – Ты просила сберечь – я слово сдержал. Вот твой мешок. В целости и сохранности.
– С колдовской табличкой, говорящей голосами демонов, внутри, – не забывает вставить свои две копейки противный Пегий.
– Блин, ребята, спасибо… – говорю я, забирая рюкзачок дрожащей рукой и прижимая его к груди. – Вы настоящие друзья. Люблю вас всех, даже тебя, противный.
__________
[1] Из стихотворения Сперфогеля, взято из книги «Поэзия трубадуров.Поэзия миннезингеров.Поэзия вагантов».: [Сб.]. – М.: Худ. Лит., 1974. Ниже – отрывок из той же книги за авторством Серкамона.
Глава 26. Во мгле
Сижу на высокой скале. Труднодоступный крохотный каменистый клинышек вынырнул из плотной массы растительности, хаотично заполонившей крутые осыпающиеся склоны, и, словно перст указующий глядит в сторону несчастного Пагорга, кажется, такого далекого города. Обманчиво безмятежного. Пасторальная идиллия – лениво несет свои темные воды, затейливо изгибаясь, Паг, курчавятся облака на горизонте. Тихая провинция солнечной летней порой, расцветающей всеми красками мира.
Ага, как же.
Сижу на краю, болтаю ножками в воздухе. Как я тут очутилась? Об этом позже. А сейчас я слушаю музло по смарту. Зарядила его с пауэрбанка и теперь, поднеся аппарат к уху, внимаю звукам из другого, совсем чуждого мира. От блютус-затычек теперь нет толку, радиоволн тут нет, так что остается только так. Да и выбор небольшой – всё, что когда-то скачала, а это всего где-то сорок песен. Основная масса теперь недоступна, по причине понятной. Плейлист примечателен тем, что формировался, когда мне было лет шестнадцать – семнадцать. И это в основном чьи-то влияния. На тяжелячок – «Megadeth», «Sepultura», а также уже знакомых по приключению во дворце барона Робаша «демонов из ада» «Obituary» – меня подсадил Арчи, хреновый гитарист. Русские рокеры – это от мамы, она у меня большая любительница подобного. Так, что тут еще? А вот этот эпик «Оргии Праведников» откуда? «Присутствие». Целых восемнадцать минут, замучаешься слушать. А, вспомнила! Встречалась как-то с хреновым поэтом по имени Руслан, кажется, не помню точно. Я звала его Рулем. Разумеется ему не нравилось прозвище, но я всё равно его так звала. Это от него, он обожал всякую такую забубенную муть. «Last Train Home», Пэт Мэтини… Это, наверное, в память о дедушке. Легкий джазик. Прикольный инструментальчик. «Когда я умер» Кости Ступина – это сестренкин любимый певец. Представляете, какая она у меня депрессивная девчуля? Страсть просто. «Джойс» Леонида Федорова и Анри Волохонского. Вот это совсем не припомню. Да еще целый час! Ну-ка, послушаем.
«Уэйк Финнеганов, – начинает вещать старческий голос под унылый эмбиент. – Это было во мгле давным давно минувших времен, в древнекаменном веке…»
Что за фигня такая? Откуда?
Ах, да! Точно, я настолько заколебалась читать бабушке этого долбаного Джойса, что предложила ей послушать аудиокнижку. Потому что натурально засыпала прямо во время чтения. И когда это происходило, бабуся кидала в меня подушку, газету, даже чашкой один раз пальнула – словом, всем, что под руку попадало. Я мгновенно вскипала, бросала книжку, собиралась уходить, но каким-то неведомым способом ей каждый раз удавалось меня укротить. Следовал чаек с задушевными разговорами, Джойс, борьба со сном, всё сначала.
Попробуйте почитать этого чудака-ирландца, особенно «Finnegans Wake» (можно даже в оригинале!), престарелой бабке унылым осенним вечерком, посмотрите, как это весело.