Путь неблизкий – полдня пути до реки всё время вниз, потом переправа и еще несколько часов до первой деревни, кажется она называется Осиновая.
Петляя по узким извилистым тропкам, я впервые по-достоинству оцениваю довольно удачное местоположение нашего убежища – его еще надо суметь найти среди нагромождений скал. Плюс естественные преграды в виде реки и отвесных склонов, заросших труднопроходимым лесом.
Что радует, так это буйство природы в первозданном виде. Мы идем в тишине, прерываемой журчанием ручьев, криками птиц, поскрипыванием сосен и лиственниц. Шуршат сапоги, осыпаются камушки под ногами, ломаются влажные обомшелые ветки, вызывая тихое пугающее эхо. Путь наш хоть и труден, и опасен, но в какой-то мере медитативен. Заставляет задуматься.
Конечно, этот поход лично для меня – в первую очередь бегство от слишком неприятных воспоминаний, связанных с откровением Лиса. Первый и самый лучший друг, брат, как он сам признался, оказался подлецом. Чтобы не впасть в тоску, наша авантюра – лучший способ залечить душевные травмы. Но стоит ли оно того? Что даст мне месть? За себя и за Петура, а может, и за Блуда, пусть и был он демоном, и многих других – в моем понимании Илио Бун превратился в олицетворение зла, виновника всех моих, да и не только моих, бед.
Не собираюсь мучить себя вопросами: а есть ли в этом смысл, и как поможет мне это в будущем, и так далее. Я хочу сделать это, а там хоть трава не расти. Вот и всё.
Далеко за полдень, уже порядком устав, достигаем реки. Лодка скрыта в зарослях растущей у берега осоки. Переправляемся без проблем и решаем сделать привал. Костер разводить не стали, решаем просто передохнуть, попить воды и наскоро перекусить сухарями с сыром. Но едва я усаживаюсь рядышком с моими боевыми спутниками, на утесе, с живописным видом на горы, с которых мы только что спустились, как из травы прямо на меня выскакивает… огромная такая жаба. Скользкая, противная.
Я взвизгиваю и, недолго думая, лезу на ближайшее дерево.
– Уберите ее! – в панике кричу я. Ненавижу лягушек!
Чош с Пегим, хватаются за оружие и со страхом озираются.
– Уберите! – верещу я, цепляясь на ствол. – Уберите эту гадость! А-а!
– Где? Кто? – напряженно всматриваясь в чащу, недоумевает Чош. – Кто на нас напал, Лео? Ты их видишь? Скажи, откуда лезут? Лео! Лео?
– Да вот она, – тычу я рукой. – Рядом с тобой! Вот она!
– Да где?
Пегий уже догадался в чем дело и начал ржать как умалишенный.
– Что случилось-то? – спрашивает Чош, глядя на него. – Вы что, с ума что ль посходили?
Пегий – о ужас! я аж зажмурилась! – берет жабу в руки.
– Наша Лео, – говорит он, – боится лягушек.
– Чего?
– Наша дорогая Лео, – повторяет Пегий, поглаживая жабу (фу! какая мерзость!), – наша бесстрашная воительница, воплощение мужественности с одной стороны и невероятной красоты с другой, боится лягушек. Представь себе.
Чош с недоумением смотрит на меня, потихоньку забирающуюся всё выше.
– Это правда?
– Да! – чуть не плачу я. – Да, боюсь! Ради бога, или этого вашего… как его? Ради вашего юного Лёра, скажи ему, чтобы убрал эту гадкую тварь!
– Да ладно тебе! – еле сдерживая смех, говорит Чош. – Это же всего лишь лягушка!
– Если вы не закинете ее подальше, надеру обоим задницы, так и знайте!
– Ладно, отпусти ее, Пегий. А то и правда схлопочем.
– Жаль отпускать, такая жирненькая, такая сочненькая жаба… Может, поджарить ее? Скушаем, жабы они на курятинку похожи…
– Убери эту тварь или я за себя не ручаюсь! Считаю до трех! Раз…
– Ну хорошо, хорошо, – говорит Пегий и отпускает жабу. – Скачи себе на здоровье, красавица! Скачи, не слушай эту буку!
– Сейчас договоришься у меня!
Нет, ну издевается ведь! Нашел «красавицу»! Выжидаю пару минут и только собираюсь спустится, как вдруг во мне включается та самая экстра-чуйка. Слышу звериный рев, похожий на медведя, только необычный. Не могу сказать, что именно в нем привлекло. Не то боль, не то… жажда крови. А скорее и то и другое вместе.
И этот зверь ломится сквозь заросли в нашем направлении. Даже не ломится – бежит.
Спускаюсь.
– Да, Лео, – усмехается Чош, – ты не перестаешь удивлять.
– Тихо! – я поднимаю руку.